Он ударил кулаком по мокрому ковролину, и попкорн разлетелся во все стороны.
– Смотри! Это она! – воскликнул Барсук, вытаскивая меня из-под стола.
Леди Йети уводила с катка какую-то женщину. Похоже, она попала под вентилятор, и ее засыпало снегом с ног до головы.
– …он меня ударил… изо всех сил, – хныкала она, уткнувшись в меха Леди Йети. – Он меня толкнул, и я упала…
– Вы уже рассказывали мне это, мадам, – отозвалась Леди Йети, стараясь контролировать раскаты своего баса. – Помните? Я уже слышала эту историю.
– Правда? Эту самую историю?
Женщина чуть вздрогнула и прикоснулась к ложбинке на шее.
– Слово в слово.
Женщина выглядела растерянной и испуганной, словно наткнулась на собственные следы на снегу и поняла, что заблудилась.
– Да ладно, история как история! Вам надо отряхнуться, – произнесла Леди Йети, смахивая снег с волос женщины. – Следующий танец придется пропустить.
Мы с Барсуком увязались за женщиной в туалет.
Снег падал даже там. Из отверстий под потолком вылетали фальшивые сиреневатые снежинки. Сушилки для рук светились изнутри. Наверное, уборка тут была для Корнишона ночным кошмаром. Зеркала покрывала изморозь. Вода в раковинах превращалась в ледяное месиво. Туалетная бумага отсырела. В зеркалах отражались только наши силуэты, за которыми вдруг замаячило женское лицо с покрасневшими глазами.
– Ну, ты, – пробормотал Барсук. – Ты…
Он явно не планировал эту встречу.
Наклонившись вперед, женщина прижала к зеркалу нос и криво улыбнулась. По туалету летали снежные хлопья, похожие на мотыльков.
– Что вы тут делаете, мальчики? Это женский туалет.
– Ах ты… Ты! Ты мне не мать, и нечего указывать. Ты вообще никто…
Женщина даже не повернулась в нашу сторону. Она пошатнулась и чуть не опрокинулась назад. Барсук нехотя протянул руку, чтобы поддержать ее.
– Зачем ты катаешься с моим отцом?
Женщина со смешком подтянула мокрые колготки.
– А кто из них твой отец?
Барсук с силой толкнул ее. Она налетела на раковину и ударилась головой о зеркало. Из раковины брызнули льдинки, похожие на маленькие айсберги.
– Ты вообще никто! Просто сука здоровенная…
Барсук потащил меня к двери. Позади раздался крик: женщина звала на помощь Леди Йети. Я надеялся, что она не разглядела наших лиц. Теперь у нас были собственные причины избегать яркого света.
На катке бушевала метель. Дул ветер, валил снег, искрился темный лед. В Ледовом дворце стало по-настоящему холодно. Где-то поблизости находились клетки с обезьянами – их вой перекрывал шум ветра.
– Барсук, подожди! Зачем ты так?
– Забудь. Похоже, это вообще не она. Пойдем. Нам надо выйти на лед. Мы должны вырубить эту проклятую метель. – Он подскочил к стойке и взял для нас коньки.
– Ты спятил? Мы не можем туда идти. Смотри, какая темнотища. Я едва тебя вижу!
Тут я соврал. Барсук опустился на колени и впихнул мои ноги в ботинки.
– Так, теперь вставай и шнуруйся. Они тебе впору?
– Не совсем. И вообще…
Но было уже поздно – мы оказались в центре пурги. «Метель» захватила и меня. Как только мы вышли на лед, я затрепетал от счастья и сладкого чувства забвения. Я бросился навстречу ветру. Вот, значит, какова эта «метель». Внутри ее все было по-другому. Вокруг нас носились тучи снежных хлопьев. До чего же здорово – скорость, бодрящий холод, ты летишь на коньках, и для тебя больше не существует земного притяжения! Ветер толкал нас вперед, а потом сносил обратно. Наши коньки все быстрее резали лед, и из-под них летели искры, вспыхивая на черном льду. Ветер крепчал, подчиняясь действию невидимых механизмов.
Вскоре холод стал невыносимым, и мы оказались во власти чар Снежной Королевы. Мороз гнал нас навстречу друг другу, и каждый жаждал тепла. Мы испытывали жуткое удовольствие, когда налетали друг на друга, получая синяки и награждая ушибами других. В конце концов, все попадали вокруг катка. Мидж опрокинулась навзничь и дрыгала ногами. Учитель Кротти сделал довольно неприглядный кульбит. Миссис Сомат налетела на Барсука и, хохоча, повалила его в сугроб.
А куда же делась будка диджея? Мы десять раз объехали каток, но так и не нашли ее.
Из динамиков вновь зазвучал Фил Коллинз, и какое-то время его жестяной оптимизм перекрывал свист ветра: «Не торопи любовь, лишь подожди немного…» А потом был лишь визг и скрежет вентиляторов, темнота и шум ветра, черный лед по краю катка, искаженные до неузнаваемости лица. На нас повалились стены и чьи-то тела.
– Не бойся, я держу тебя, Регги!
Я почувствовал на своих плечах теплые и надежные руки Барсука.
Мы покатили вперед. На нас налетали люди и, как мячики, отскакивали назад. А мы, обогнув их, неслись дальше, навстречу новым столкновениям.
– Простите!
Столкнувшись с очередной фигурой, я заскользил дальше. А Барсук упал лицом вниз и сломал зуб. Я оцепенело смотрел, как зуб отлетает в сторону. Когда я поднял голову, Барсука рядом не было. Он пробежал по темному катку и исчез.
С «метелью» что-то пошло не так. Люди сталкивались, границы исчезали. Снегопад продолжался, и мне казалось, будто я совсем ослеп. После нескольких кругов я уже не мог сказать, где кончается мое собственное тело. Я изо всех сил пытался сохранить равновесие. Мимо меня проносились женщины с потекшим макияжем. У мужчин заплетались ноги, и они опрокидывались в сугробы.
«Бедный Барсук, – подумал я, – ведь где-то здесь наслаждается его отец!» А вскоре услышал знакомый смех. И застыл от ужаса. Только не отец! Нет, это мистер Свенсон, или мистер Иджонсун, или еще чей-то папаша. Но выяснять я не стал. Попятившись, я задом поехал туда, где было больше снега. Я не Барсук и не хочу скандала. И вообще жаль, что я там очутился.
Сделав еще несколько кругов и совершенно окоченев, я обнаружил будку диджея и подкатил к ней. Но Леди Йети исчезла, бросив свой огромный белый костюм без признаков «молнии». Клочья шерсти, снег и никаких подсказок. Горстка мятных леденцов. Я даже не знал, кого позвать. Любой человек на льду мог оказаться Леди Йети.
Пульт управления погодой мигал крохотными лампочками, попискивал и ждал настройки. Я провел рукой по горячим индикаторам, взял наушники телефона и нажал кнопку «техобслуживание». Раздалось четыре звонка, прежде чем кто-то ответил.
– Леди Йети? Это вы?
Голос у отца был сонный и какой-то далекий. У него в комнате явно работал телевизор, по которому показывали очередную дурацкую комедию.
Мою левую руку, наушники и витой провод запорошил снег. Я усмехнулся. «Метель» продолжалась, но теперь это не имело значения. Все это время мой предок спал дома.
