Рогатую раковину посетителям не показывали. Оттащили в дальний конец парка, где она ждала ремонта после того, как ее потрепал тайфун «Вита». С помощью крана раковину положили на бок, и теперь ее приходилось постоянно чистить от мусора и назойливых крабов, заползавших в трещину. Из всех гигантских раковин рогатая была самой маленькой, размером с небольшой грузовик. Волнистый вход в раковину был не шире канализационной трубы. Ничего общего с кроличьей норой, через которую можно провалиться под землю.
– Кто там? – окликнул Барнаби, неожиданно обретя дар речи. – Там кто-то есть?
Крики прекратились. Глубоко вздохнув, Барнаби заглянул в раковину и увидел там два глаза, поблескивающих в темноте.
«Оно вернулось, – подумал он, сжимая в руках швабру, свое единственное оружие. – Тварь, которая жила в этой раковине, вернулась обратно».
– Простите, но я застряла, – раздался жалобный детский голосок. – У вас нет пластыря и чего-нибудь поесть?
Рыжая ждала этой экскурсии целый месяц. Ведь «Город морских раковин» рекламировали как морской Стоунхендж. Добраться туда можно только на пароме. Строго говоря, это не город, а мегалитическое сооружение из гигантских раковин докембрийского периода. В брошюре утверждалось, что это морская версия острова Пасхи. На обложке вдоль берега выстроилась полумесяцем дюжина гигантских раковин. Это были витые остроконечные конусы, некоторые даже высотой с дом. Над ними кружили чайки. Надпись под фотографией гласила, что эти выбеленные солью небоскребы были выброшены на берег цунами во время мелового периода и установлены вертикально нашими далекими предками. На врезке изображались эти самые предки: маленькие покрытые шерстью людишки с раздутыми, как у запасливых грызунов, щеками разжигают священный огонь под сенью громадных ракушек.
Каждый август сюда привозили учеников пятых-седьмых классов. «Город морских раковин» принадлежал отцу Ларами Джурайб, он делал для школьников скидку и презентовал им бумажные шляпы в виде ракушек. В автобусе Ларами сидела рядом с Рыжей. Они были подругами. Хотя Ларами была старше всего на два года, выглядела она на редкость половозрелой. Учителя называли ее «взрослой» и «слишком развитой для своего возраста», но Рыжая знала, что это не так. Ларами, как ребенок, втягивала молоко носом, а читала на уровне четвертого класса. На самом деле учителя имели в виду ее пышные формы и то, что от нее несло кокосовым маслом и сигаретами «Кэмел» без фильтра, плюс ее слабость к ученикам средней школы.
– Вот подожди, приедем, я тебе покажу раковины, где мы этим занимались, – усмехнулась она, искоса глядя на Рыжую.
Та прикусила губу и стала смотреть в окно. Она могла лишь догадываться, что означает «это».
Когда приехали на место, Рыжая выскочила из автобуса и помчалась в залитый солнцем центр «Города морских раковин». Остановившись, она прикрыла ладонью глаза и, прищурившись, стала смотреть на гигантские раковины, не обращая внимания на снующих вокруг детей. «Что за фигня?!» – думала она. Сплошное разочарование. Все здесь было грязным и облезлым. Розоватые завитки раковин загадили чайки, внутри темнела какая-то грязь. Везде валялись пакеты из-под майонеза и палочки от соленых огурцов. Мистер Джурайб оснастил раковины миниатюрными динамиками, чтобы посетители могли слышать шум доисторического моря. Но они вышли из строя, и работал только тот, что висел на раковине-колоколе. Однако издаваемые им звуки напоминали шум работающего холодильника. Если эти раковины и были когда-то четырнадцатым чудом света, как утверждала потрепанная растяжка, с тех пор они существенно понизили свой рейтинг. Потные женщины фотографировались на фоне Прекрасной Венеры, а мужчина с лягушачьей физиономией потушил сигарету о ее пятнистый бок.
Дети зевали, слушая лекцию о морских обитателях. Потом у них был пикник с клубникой и хот-догами, обжаренными в кукурузном тесте, после чего бритая женщина сфотографировала класс на фоне усатой раковины. Все стали собираться.
– Подождите! – возмутилась Рыжая, хватая учительницу за рукав. – А когда же мы полезем внутрь?
– Что за фантазии, Лилит? – произнесла сестра Джонс, снисходительно погладив ее по голове, словно та была блаженной. – Кто тебе сказал, что мы туда пойдем?
Рыжая закусила губу. Она уже не помнила, кто именно это сказал, но им точно это обещали. Обман поверг ее в ярость, однако не удивил. Первые девять лет своей жизни Рыжей постоянно приходилось идти на компромиссы. Она мечтала быть красавицей, но была лишь милой девочкой. На свой день рождения ей хотелось пригласить акванавтов, а пришлось ограничиться кривобокими лобстерами в «Крабьей хижине». Рыжая мечтала иметь отца, но пришлось довольствоваться мистером Пападакисом, от которого несло краской для волос и эвкалиптовой мазью для ног. Лицо его, сморщенное и обвисшее, чем-то напоминало рукавицу принимающего в бейсболе. Мать Рыжей награждала мистера Пападакиса множеством эпитетов: «наш продуктовый талон», «моя жертва», «витамин Р». Человек он был косный, с множеством застарелых и неприятных привычек. Он не опускал сиденье в туалете, сосал скорлупу от фисташек и упорно отказывался умирать.
Но Ларами утверждала, что Рыжей с ним повезло. Мистер Пападакис никогда не интересовался, дома ли его падчерица, и ей не приходилось тайком ускользать из дома. Ларами же делала это регулярно, по понедельникам, средам и пятницам. Она хвасталась, что осквернила восемь из тринадцати гигантских раковин.
– Видишь вон ту большую? – шепотом спросила она.
«Они все большие, Ларами».
– Я там поимела торговца хлором, – небрежно сообщила она. – Видишь черный вьющийся волосок у тебя на кедах? Это его сына Лайла…
Ларами замолчала: на дорожке появился ее отец. Низенький, морщинистый и лоснящийся, мистер Джурайб был похож на оживший земляной орех. Слишком маленький и толстый, оценила Рыжая. Не годится даже для дублера телевизионного папаши. Но хотя бы не такой урод, как мистер Пападакис.
– Дети, экскурсия окончена! – объявил он, хлопнув в ладоши. – Не забудьте купить сувениры в магазине. Паром уже ждет.
Дети толпой повалили к пристани. Но Рыжая не торопилась. Прислонившись к ограде, она слизывала соль со своей косы. В ее огненные волосы набился песок. В воде лениво покачивались солнечные блики.
– Вы только посмотрите! – воскликнула Рыжая, показывая на пристань. – Какая прелесть!
Там резвились ламантины, парами и в одиночку выныривая из-под пирса и медленно кружа по воде, подернутой бензиновой пленкой.
– Они похожи на большие какашки! – завопил Роджелио. – Какашки, какашки, большие какашки!
Дети захихикали.
«Вот циники!» – подумала Рыжая. Она только что узнала это слово на уроке социологии и прониклась прямо-таки религиозной нетерпимостью к подобного рода людишкам. Порой ей представлялся огромный костер, на котором она спалит всех этих дикарей – своих одноклассников. Ламантины – божественные создания, а не какашки! А меня зовут… Лилит!
– Слышала, Рыжая? – толкнул ее локтем Роджелио.
