Утром меня разбудил треск дров в очаге. Легкий запах дыма, пляшущие языки пламени напомнили о судьбе гонца. Но картина, представшая взору, выбила из памяти все неприятности: Эстель сидела у огня. Длинная теплая рубашка скрывала ее от тонкой шеи до зябко поджатых пальцев ног. Черные косы, свиваясь кольцами, лежали на коленях.
Она смотрела в огонь, и напоминала статую богини весны. Только личико было серьезным – ни улыбки, ни озорства. Я даже пожалел, когда она повернулась и заговорила.
Потянувшись, я прошел мимо, не удержавшись от ласкового поцелуя в лоб: моя маленькая женушка уже заботится обо мне. Кто знает, может, она будет делать это всегда?
За завтраком лорд Линли сообщил о пожаре в тюрьме. Эстель огорчилась, даже слезы набежали на глаза. Я ласково погладил ее маленькую ладошку и шепнул, что гонец жив. Она в ответ слабо улыбнулась, а я почему-то почувствовал себя больше и крепче, чем был на самом деле. Словно тихая благодарность в ее глазах прибавила мне сил.
После трапезы я передал Линли еще пачку писем для союзников и приказ забрать семью Эстель в маленький замок на побережье. Жена сидела рядом и смотрела на стопку бумажных листов как на факел спасения огня в самую длинную ночь. Я осторожно погладил ее по плечу, утешая.
Супруга и мать виконта общались с Эстель доброжелательно, что-то рассказывали и советовали попробовать некоторые блюда. Я не вслушивался, Линли докладывал: кому разослал письма, сколько мешков провизии погрузили на заводных коней и как лучше добраться до следующего замка.
Когда все дела были решены, я помог жене закутаться в тяжелый плащ, и сам расправил складки под ремнем: ехать предстояло долго, удобная и теплая одежда может сохранить жизнь и здоровье в пути.
Дамы провожали нас ласковыми улыбками и словами благодарности, а юная леди Лиселла вручила Эстель красивую корзинку с сушеными фруктами и сладко чмокнула в щеку. Я тут же перехватил кузовок и, вежливо поблагодарив хозяев, вывел супругу на улицу. Она не возмущалась моим произволом, понимала, что мне тут же вспомнились сладости, которыми отравили Лиззи.
Покинув замок, мы около часа ехали вслед за проводником, которого назначил Линли. Но едва самая высокая башня замка скрылась за лесом, как я приказал свернуть. Проводник недоумевал, но я был в таком положении, что не мог доверять и лучшему другу. Остаток дня мы ехали обратно на север.
Ехали, практически не останавливаясь, целый день. Большую часть пути лошади шли шагом, но мы все равно удалялись от земель Линли. Заночевали в глухой деревне на сеновале. После обеда пошел дождь, который наверняка смыл большую часть наших следов. Меня дождь радовал. Наши спутники ворчали, но понимали, что шансов скрыться от возможной погони в дождь больше.
Эстель перед сном напоила воинов отряда своими зельями. Я устроил нам ложе из сена, плащей и попон. Она забралась в него как в нору, свернувшись зябким клубком. Уставая, худенькая малышка мерзла. С головой укрывшись плащом, я долго растирал ей руки и ноги под завистливые вздохи охраны. Должно быть, им казалось, что принц и дня не может обойтись без женщины.
Глубокой ночью, когда вокруг все ровно дышали, я лежал и думал, куда направить отряд? Где я смогу заявить о себе, собрать сочувствующих и наемников? Где размещу хоть малый двор и устрою супругу? Лиззи была очень экономной принцессой, и по северной привычке хранила казну в драгоценных камнях. Они легкие, дорогие, их просто спрятать в одежде или багаже. Так что теперь у меня с собой было достаточно денег, чтобы начать войну.
Запах сухой травы невольно навеял воспоминания из далекого детства: тепло, пахнет скошенной травой и камнем… Старый дворец!
Мама рассказывала, что я родился в Старом дворце, в прежней столице нашего королевства. Мы жили в этом дворце до моей болезни. Потом отец перенес столицу и выстроил новый дворец. Сейчас Старый дворец имел скорее историческое значение. Там хранились регалии древних королей, королевская летопись и церемониальное оружие. Но главное – там нас не будут искать! Решено!
Поутру мы продолжили путь на север, а едва немного развиднелось, собрались свернуть на запад. Проводник давно уже ехал балластом, этих мест он не знал. Так что мы оставили его в деревне в стороне от большого тракта, и настоятельно посоветовали вернуться домой. А сами, проехав немного по тракту изменили направление на противоположное.
Весь путь до Старого дворца занял неделю. Погода нас баловала, после дождей выглянуло солнце. Ночлег мы искали в тепле. Несмотря на все усилия Эстель, пара оболтусов закашляли. Не хотелось терять людей, не ввязавшись в битву, но мы оставили их на постоялом дворе, велев добираться в новую столицу своими силами.
Старый дворец встретил нас запустением. Слуги разбежались, сад выглядел заброшенным и печальным, а вновь начавшиеся дожди нагоняли тоску.
Однако Эстелита оживилась:
– Ваше Высочество! Посмотрите, окна закрыты ставнями, кусты обрезаны, и ворота на запоре! Значит, дворец просто закрыли на зиму! Возможно, тут есть сторож.
Сторож действительно нашелся. Узнав меня по распространившимся в последние годы гравюрам, он без споров открыл двери, показал дровяной сарай, погреб и кухню. Потом пообещал с утра оповестить дворецкого и слуг о прибытии хозяина. И ушел в свою каморку.
На всякий случай эту ночь мы провели в холле. Словно на привале, сварили кашу в котле и выставили стражу. Собрали по пустующим спальням тюфяки и улеглись на полу, положив в изголовье оружие. Эстель прижималась ко мне как обычно, то ли в поисках тепла, то ли защиты, а я обнимал ее и думал – как быть дальше?
Отсутствие плотских радостей в походе воины понимали. Но стоит появиться двору – и визиты к супруге будут считать. Отмечать их отсутствие. Намекать на рождение наследника.
Выход один. Нетрадиционный. Непривычный. Непринятый среди благородных. Общая спальня. Эстель завозилась, и уткнулась носом мне подмышку. Я ласково погладил ее по голове, размышляя о будущем.
Даже Лиззи, выросшей при дворе конунга, нелегко пришлось во дворце. А Эстель росла на приволье. Она не любит стесняющих тела шнуровок, церемоний и шума. Ее цель была проста – стать хорошей акушеркой. Она старательно училась принимать роды, и совсем не знает родословные королевского дома и высшей аристократии. Никогда не учила родовые гербы и девизы трехсот знатнейших семей. Даже ее четкий ровный почерк идеален для акушерки, но недопустим для знатной дамы.
Другой вариант – отослать жену от себя. В дальнее поместье. Дополнить рассказами о бестолковости и неспособности родить. Это может спасти девочке жизнь, но под каким предлогом это сделать? Чтобы не отравили, не похитили, не заставили объявить себя регентом при не рожденном ребенке?
Сон совсем слетел. Я вспомнил, как мне самому тяжело давались первые светские мероприятия. Как мучительно было помнить, кому нужно кивнуть, кого обжечь взглядом! Но у меня были наставники! Учителя! Я готовился к первому выходу несколько лет! А где я возьму наставников для будущей королевы?
