Лииса всхлипнула и, утерев глаза фартуком, продолжила:
– Вот Калеб, муж сестренки моей и решил, что лучше уж всем сразу к морю уехать, пока Ларина не родила. Домик продали и поехали. А Эстель пришлось прямо в кроватке везти. Совсем она ослабла и кашляет, страшно так!
Слуги, собравшиеся на кухне, повздыхали и вернулись к своим делам. Поправившись, принц начал кушать много и разнообразно, да и гости в прежде позабытый малый дворец зачастили.
Кто хотел убедиться в выздоровлении наследника и потере собственных перспектив, кто пытался вычислить место принца в политических раскладах, а кто – то просто присматривался к худощавому юноше, неожиданно вернувшемуся к жизни. Так что жизнь в малом дворце набирала обороты.
Глава 5
От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
Учебник математики, 1-й класс.
Эстель
– Пииить!
Девочка лет семи, лежащая на солнечной веранде, чуть шевельнулась и прошептала еще раз:
– Пиить!
Молодая женщина, качавшая рядом люльку с младенцем, встала и налила в стакан немного освежающего травяного настоя.
Напоив дочь, поправила на ней тонкое одеяло и вернулась к недошитой распашонке. Уже почти два года, как они переехали к морю. Во многом им повезло. Несмотря на странную болезнь дочери, удалось сразу купить домик, найти работу мужу и хорошую повитуху к рождению сына. Позже муж пристроил к домику крепкую веранду с видом на море, где вся семья проводила теплые вечера. Только вот доченька, радость родительская, едва начала вставать.
Старенький лекарь с Королевской площади написал письмо своему другу, живущему в южном городе, куда переехала семья малышки. Теперь он частенько их навещает с кувшинчиком холодного вина и сладостями для детей. Разговаривает с Эстель, приносит ей книжки и разноцветные палочки мела для аспидной доски. Кривясь, Эстель пьет микстуры и докторус обещает взять девочку к себе в помощницы, если она поправится.
Медленно, очень медленно, но Эстель поправляется, вчера вот уже играла с братом, а сегодня снова лежит без сил. Ну ничего, ничего, не надо плакать! Калеб скоро придет, пора готовить ужин.
Тарис
Через два года после чудесного выздоровления принц был официально представлен двору.
Так как, по мнению многих, ранее, он находился на излечении, а потом на обучении, то теперь протоколом было предусмотрено официальное представление членов двора. Его Королевскому Высочеству предстояло получить некоторые специфические регалии, а также принять участие в торжествах, по поводу возвращения наследника в столицу.
За эти два года король так и не навестил сына, но продолжал получать ежедневные доклады о его успехах. Примерно через месяц после доклада лекаря, когда выздоровление принца стало несомненным, Его Величество направил в малый дворец личного советника по внешней политике мэтра Ливорно.
Мэтр многие годы служил в дипломатическом корпусе и имел за плечами немало политических баталий. Попутно он выслужил дворянство, даже баронство, причем мог передать титул по наследству, но предпочитал по старинке именоваться «мэтром».
Этот немолодой уже человек всюду ходил в строгом черном камзоле с серебряным шитьем и предлагал желающим понюхать заморскую траву из изящной серебряной шкатулки. При дворе находилось немало оболтусов, желающих пошутить над забавным старичком. Только вот мэтр Ливорно в свое время слыл лучшим острословом двора, да и мечом владел весьма хорошо, так что спуску нахалам не давал.
Принц благосклонно принял наставника и выделил в своем плотном расписании время для бесед – обсуждений внешней и внутренней политики королевства. Мэтр, в свою очередь пораженный наблюдательностью и аналитическими способностями принца, при личной встрече убеждал короля непременно использовать таланты принца. Понемногу вводить его в игры на политической арене.
Король отмалчивался, зато к совету прислушалась королева-мать: однажды серым дождливым днем в малый дворец прибыла высокая сухопарая дама очень строгой наружности. Ее седые волосы, уложенные в высокую прическу, сияли в свете свечей. Тонкие руки затянутые в перчатки сжимали в руках веер точно оружие. Она представилась как ее сиятельство герцогиня Плимсток и сообщила принцу, что отныне она официальная хозяйка его двора. Конечно же только до появления законной супруги.
Принц прищурил черные глаза, прочел свиток с личной печатью королевы и предложил госпоже Хозяйке Двора самой выбрать себе покои по вкусу.
Леди Фин, она же герцогиня Плимсток, жест оценила, и с той поры принц был в курсе всех сплетен брачного рынка. А так же получал в любой момент полнейшую информацию о любом аристократическом доме королевства с указанием всех наград и прегрешений.
Постепенно вечерние чаепития и беседы с этой дамой стали изрядной отдушиной в его непростой ученической жизни.
Королева-мать навещала сына в эти годы чуть чаще – примерно раз в месяц. Она так радовалась переменам, произошедшим в нем, что вновь стала улыбаться и танцевать на балах. Король с удивлением вспомнил, что его супруга еще в общем-то очень молода, ей едва исполнилось тридцать шесть лет! И она вполне способна на маленькие безумства, если уверена в благополучии своей семьи.
Глава 6
Почтительный сын – это тот, кто огорчает отца и мать разве что своей болезнью.
Конфуций
Тарис
Сегодня меня представят ко Двору. Хотелось хмыкнуть и скорчить скептичную физиономию зеркалу – здесь мне явно не рады – но нельзя. Рядом хлопочет портной, расправляя невидимые складочки на парадном камзоле.
Два года назад я впервые почувствовал себя живым. О, это была эйфория! Я не мог поверить, что двигаюсь, ем, сплю без боязни задохнуться во сне.
Я выходил на солнце и, стоял, зажмурившись, ощущая его тепло на своих щеках. Босиком бродил по чистому дну ручья и не выходил на берег, пока не синели губы. А потом вместе с лекарем восторженно слушал свой пульс.
А дождь! Теперь он не сулил мне боль и ломоту в суставах. Теперь я бегал по теплым лужам и умывался его струями, не боясь простуд. А однажды, схватив топор для колки дров, я поранил руку и, замерев, смотрел на алую кровь, стекающую по бледной коже, пока не прибежал Надир. Лекарь, ругаясь, наложил повязку, а у меня в душе царил восторг! Я жив!
Потом пришел страх – а вдруг мне только показалось, что я выздоравливаю? А вдруг это просто сон, вызванный успокаивающими микстурами? Но вокруг меня стали появляться новые люди, а потом отец прислал учителей, и вот тут я застонал.
Это лето мне запомнилось надолго! Я едва научился ходить и первые дни после каждого обеда покрывался липким потом, задыхаясь от усталости. Здоровое сердце не могло само по себе укрепить мои слабые мышцы. Нужно было сначала долго и упорно ходить, потом плавать, а потом и бегать.
