– Огонь, – коротко прокомментировал я, не двигаясь.
Мои слова заставили всех успокоиться. Отец, приподнявшийся на носилках, упал обратно и поймал мой взгляд. Столько вины, нежности и боли я никогда не видел в его взгляде.
– Сын, – одними губами прошептал он, – горжусь!
Эти простые слова наполнили меня силой больше, чем все сожаления и печали. Придворные неожиданно успокоились, собрали регалии, оттащили скелет, накрыв чьим-то черным плащом. Жрецы света ни во что не вмешивались. Стояли неподвижно, как статуи, держа в руках потрескивающие свечи. Я ждал.
Отворилась скрытая драпировкой узкая дверь, пропуская в зал того, кто задумал и осуществил переворот.
– Дядя, – по-прежнему не поднимаясь, сказал я, – не рад встрече.
Глаза матери широко открылись. Ее брат вошел и едва заметно кивнул ей:
– Приветствую, сестричка, извини, что пришлось напугать тебя.
Королева зажала рот ладонями, борясь с рыданиями. Такого предательства со стороны любимого брата она явно не ждала.
– Племянник, – дядюшка явно не ожидал гибели своей ширмы, но держался уверенно, – коронация – пережиток прошлого. Новый правитель не будет носить корону, – раздумчиво сказал он. – Зачем такие сложности? Достаточно будет всенародного манифеста и молебна в столичном храме Света.
– Ничего не получится, – пожал я плечами, – в таком случае всегда найдется тот, кто сумеет собрать сторонников и возложит сию безделушку на себя.
– Вот как? – родственник колебался.
Ситуация явно выходила из под его контроля, а этого он крайне не любил.
– Кроме того, аристократия вся связана с королевским родом, а потому претендентов на престол будет больше, чем пальцев на руках. И все легитимные, хотя бы потому, что они сочтут коронацию необходимым шагом.
Дядя поморщился. Идти к алтарю ему явно не хотелось, но я не оставлял ему места для сомнений, повысив голос:
– В чем разница, между аристократией и простолюдинами? Первые служат короне, а вторые своему кошельку. Если уравнять в правах простолюдинов и аристократов, то королевство падет, потеряв свой хребет. Оно лишится опоры. А соседи с радостным визгом растащат клочки.
Все прислушивались к нашему разговору, согласно гудя. Дядя морщился. Но понимал, что выхода у него нет. Он резко взмахнул руками и начал отдавать распоряжения. Его команды выполнялись куда быстрее, некоторые стражники откровенно побаивались этого невысокого, худощавого человека с желтоватой кожей и круглыми совиными глазами.
Вскоре алтарь был вычищен, застелен алой тканью, украшен букетами. Поблизости стояли бадейки с водой и пара стражей с плащами наготове. Дядя не хотел рисковать. Корону он взял другую, «малую королевскую», и надевать решил сам.
Пока шли приготовления, я снова дремал, позволив себе лишь один глоток воды из фляги. Жрецов к алтарю на сей раз не подпустили – велели встать в отдалении, загасить свечи и петь гимн. Служители так же послушно отошли в сторону, и медленно запели высокими голосами, выплетая мелодию. Тот же самый гимн звучал теперь иначе, но это отметил, пожалуй, только я, да приподнявшийся на носилках отец.
Поморщившись, дядя взмахнул рукой, останавливая пение. Шагнул к алтарю, поднял корону и опустил на свое чело. Струи воды ударили из стены за алтарем. Самозваный король слетел со ступеней и покатился по каменному полу некрасивой сломанной куклой.
– Вода, – прокомментировал я, замечая, что в квадратное окно на потолке заглядывает первый луч полуденного солнца. – Еще есть желающие примерить на себя корону? – спросил я, вставая и обводя всех взглядом.
Придворные дрогнули и отступили.
– Уберите падаль, – кивнул я на тело дяди.
Кто-то суетливо выбежал вперед, пряча исковерканное тело под еще одним черным плащом. Я повернулся к служителям Света и, вежливо наклонив голову, попросил:
– Да пребудет с вами свет, уважаемые. Могу я попросить вас приготовить все для коронации?
Вперед вышел самый пожилой и худощавый мужчина. Его изборожденное морщинами лицо мягко сияло. Повинуясь его коротким жестам, прислужники убрали все с алтаря, обнажая молочно-белый камень. Свет занимал уже треть квадрата, а теперь еще и отразился в блестящей поверхности камня. Зрелище завораживало.
Два жреца встали возле алтаря на выстеленную ароматными травами дорожку. Один держал на подушке «малую корону», второй – золотой жезл с янтарным солнцем вместо навершия. Жрецы снова запели. Их голоса звенели, раздвигая пространство, заставляя жаждать славы, власти, торжества над врагами! И кто-то не выдержал, услышав этот призыв! Оттолкнув меня, к алтарю метнулся один из тех, кто прикрывал мне спину.
– Лорд Кайтон, – я просто констатировал факт.
Не обвинял, не требовал схватить отступника, но лорд не понял и начал оправдываться:
– Простите, Ваше Высочество, это сильнее меня!
Схватив корону, он поднял ее на вытянутых руках, подставляя под поток света и, крикнув:
– Светом венчаюсь! – одел золотой обруч, украшенный самоцветами, на голову.
Откуда-то сверху раздался трубный зов, от которого у присутствующих возникло желание присесть. Самопровозглашенный король пошатнулся и неловко осел на ступени. Из ушей и носа шла кровь, глаза стремительно стекленели.
– Медные трубы, – констатировал я.
На сей раз тело убрали жрецы, стараясь, чтобы ни одна капля крови не попала на алтарь и даже на пол. Я не стал ждать очередной смены декораций – шагнул на молочный камень, прямо в поток ослепляющего света, и услышал:
– Именем Света, да будет править достойный!
Простой кожаный обруч, который придерживал волосы надо лбом, лопнул, обнажая железную сердцевину, украшенную чеканкой. На миг голову сжало легкой болью и, наконец, отпустило. Возгласы удивления усилились и я открыл глаза. Моя корона разделилась. В воздухе, на уровне моего плеча, парил более тонкий круг, намекая на королеву.
– Кто? – беззвучно вопросил я и увидел копну темных волос, плащом покрывающих женскую фигуру.
– Благодарю, – мой выдох был легким, почти невесомым, но волшебство закончилось.
Второй обруч упал в мою ладонь и свет погас. Живой и невредимый, я сошел с алтаря. Стоящие в зале попятились, и только жрецы молча поклонились Седьмому королю.
– Лорды, – я повернулся к тем, кто сопровождал в храм предателей, – битва отменяется. Вы немедленно и добровольно сдаете мне оружие, и тогда я пощажу вас. В случае сопротивления вы умрете первыми.
Моим словам поверили. Отец удержал маму, готовую броситься ко мне, и с горящими глазами смотрел, как растет гора оружия у моих ног. Четыре жреца в белых хламидах стояли подле меня каменными истуканами. Один из мятежных лордов, складывая оружие, попытался чикрнуть меня по ноге зазубренным степным ножом. Целил он верно – в сочленение доспехов, как раз мог проколоть крупный сосуд, но вместо этого свалился к моим ногам с удавкой на шее.
