Джирс одного за одним приглашал крестьян, которые видели наш приезд в долину. Воинов, сопровождавших барона на встречу со мной. Слуг, привезших мясо и хлеб, обильно политых сонным зельем. И снова воинов, напавших на наш лагерь. Они сразу признались, что им было приказано убить «девку, выдающую себя за королеву», а так же «ее подельников». Дам «добрый барон» позволил не убивать, а забрать в казармы, но шатры с королевским гербом велел сжечь дотла.
Люди слушали и в их рядах поднимался ропот. А когда по приказу Джирса в круг вынесли тела убитых, и я сказала над ними прощальное слово, у многих из глаз потекли слезы.
Подводя итоги, я встала и произнесла:
– Властью короля и своей собственной я принимаю решение! – толпа затихла, вслушиваясь в слова, – Воинам и слугам, принявшим участие в беззаконном деле, повелеваю доставить домой тела погибших и остаться там на год, искупая свою вину.
Связанные пленники встрепенулись и благодарно закричали.
– Ущерб, нанесенный моему имуществу, барон искупит своей казной, а буде там не хватит средств, своим поместьем. За преступление, совершенное против короны, герб барона будет перевернут, а сам он предан позорной казни. Его жена, дети и прочие родственники изгоняются с этих земель навсегда, но могут взять с собой личные вещи, ровно столько, сколько унесут на себе! – это решение вызвало в толпе настоящий страх.
Я знала, чего добиваюсь. Обычно в таких случаях наказывался лишь глава рода, и старший сын получал наследство, сохраняя родовое гнездо. Но изгнав родственников, я возложила и на них ответственность за безумные поступки отца и мужа. Они меня возненавидят, но десятки других семей воздержатся от бунта, опасаясь потерять последнее.
Однако мое решение едва не погубил вынырнувший из толпы старик с жесткими ехидными глазами:
– Что же за позорная казнь ожидает нашего барона, Ваше Величество? – Поклонился он, – палача у нас нет, а мечом рубить очень уж благородно получается.
Тут я замешкалась. Приказать Джирсу повесить барона – значит, опустить лорда до уровня палача, а палач – это изгой. Никто. Но тут моя рука привычно легла на пояс и решение было найдено:
– Барона казню лично я. Что может быть позорнее, чем мужчине-воину умереть от руки женщины? – усмехнулась я в жестокие глаза незнакомца. – Охрана! Свяжите барона!
Охранники за две минуты сняли цепи и превратили пленника в веревочную мумию, а я возвысила голос:
– Как женщине и королеве, мне не пристало проливать кровь своих подданных, но к отмщению взывает кровь тех, кто погиб на этой поляне, защищая мою жизнь. Поэтому я казню барона. Казню так, что ни один преступник не пожелает оказаться на его месте! Подведите его сюда! – приказала я и мужчину тут же поставили перед помостом. Не желая выдавать свои секреты, я отцепила флакон, висящий на подвеске и, глядя в вытаращенные глаза преступника, капнула три капли в его оттянутый веревкой рот.
– Все, – мне удалось равнодушно отвернуться от тяжко дышащего барона, – уберите падаль, ему осталось жить чуть больше пяти минут.
Мне поверили и оттащили связанного барона в сторону. Он тотчас упал на землю, попытался вызвать рвоту, начал плеваться, но все было напрасно – через пять минут его охватил паралич, а еще через три тело начало разбухать, издавая ужасную вонь.
– Тело преступника необходимо сжечь, – едва повернувшись, сказала я, – это лишит его светлого посмертия и научит многих не вставать на пути у королевы!
Стон ужаса пробежал по толпе, а охрана уже споро засыпала тело барона сушняком и горячими угольями.
Уйдя в спешно поставленный запасной шатер, я без сил упала на ковер. Леди Пейран, единственная, кому я позволила войти следом, тут же открыла мой дорожный сундучок и накапала в чашу с вином настойки пустырника, лаванды и валерианы:
– Прошу вас, Ваше Величество, – с низким поклоном она поставила вино у моих рук.
Я подняла голову и взглянула в глаза своей фрейлине:
– Вы не жалеете, что отправились со мной в большой мир, леди Пейран? – спросила я, отпивая глоток.
Странно, поверхность вина шла рябью, словно я стояла под дождем.
– Нет, ваше величество, не жалею. Свет знал, кого избирает на престол. Я уверена, вы будете великой королевой.
Я пожала плечами и залпом допила вино. Оказалось, что по моему лицу текут слезы. Они все текли и текли, не желая останавливаться, и хотя я чувствовала себя спокойной, эти соленые капли показывали мне, что я еще жива и способна чувствовать.
Сирна и Льюнет все это время не оставляли меня, но фей страшно угнетает смерть, боль, гибель животных и растений, поэтому феи предпочли не ходить на суд. Зато теперь они сидели у меня на плечах и гладили, утешая, своими крохотными руками.
– Не плачь, – всхлипывала Льюнет, – этот гад приказал убить Флаю! Так ему и надо!
– Она была особенная, – вторила ей Сирна, – ее дети смогли бы нас увидеть.
– Вот как, – я смахивала слезы влажным полотенцем, – а Дрэй, тот мальчик, которого мне доверил его отец, подарил мне шкатулку из елового корня, красивую-ю, сказал, сам вырезал!
Мы довольно долго оплакивали ушедших, пока леди Пейран не принесла огромный поднос с горячей едой. По сложившейся традиции в уголке стояла плошка с медовой сытой и феи сразу кинулись к ней, как жадные пчелы.
– Ваше Величество, – леди была скромна и любезна, – вам помочь переодеться?
Я вспомнила, что все еще лежу на полу, и валяю по ковру роскошное придворное платье.
– Да, леди Пейран, спасибо за напоминание, подайте мне взамен белое шелковое платье с жемчужным шитьем. Всем дамам и кавалерам надеть траурные повязки, штандарт приспустить и украсить траурной лентой.
Леди Пейран тотчас вышла и передала мои указания. Когда она вернулась, чтобы ослабить шнуровку на боках платья и отстегнуть мантию, я спросила у нее:
– Что говорят местные жители?
– Они приняли ваше решение, Ваше Величество. Барон многим здесь портил кровь, его не жалеют.
– А мои люди?
– Оборотни гордятся, что служат столь грозной королеве, Ваше Величество, – смягчила ответ моя фрейлина.
– А остальные?
– Вас никто не осуждает, – покачала головой дама, – а воины и слуги считают ваше наказание великой милостью.
– Что ж, хорошо.
Оставшись в одной сорочке, я накинула на плечи шаль и воздала должное обеду. Мяса не хотелось, в горле все еще стоял привкус дыма от костра, на котором сгорел барон. Так что я ограничилась овощным супом, кашей и прошлогодними яблоками.
Леди Пейран спокойно ждала, не высказывая торопливости. Закончив трапезу, я обратилась к ней:
– Полагаю, сейчас нам стоит доехать до поместья этого барона и постараться пополнить наши запасы. Денег мы уже не найдем, но я хотела бы наградить этим поместьем одного из своих людей.
