Обстановка бывала благоприятной и для вспышек, время от времени, чумы, преимущественно на границе с Афганистаном и в Бухаре.
Энтомологическое царство
Что особенно поражает в Туркестане — это обилие всевозможных видов насекомых! Воздух летом буквально кишит ими. Мы это особенно испытали, живя среди большого парка на обсерватории.
Из-за этого воздушного населения для меня возникали затруднения при астрономических наблюдениях, особенно потому, что я нервно не выношу насекомых.
Наблюдая по ночам телескопом, я время от времени зажигал электрическую лампочку у окуляра. На мигающий среди тьмы огонек слеталась из парка всякая летающая нечисть. Углубишься иной раз в тонкие астрономические измерения, и вдруг:
— Жжж!
Прямо в лицо ударяет какой-нибудь жук.
Ну, конечно, невольно отскакиваешь в сторону. Наблюдение испорчено, надо начинать его сначала…
Когда вечерами приходилось работать в лаборатории с открытыми окнами, весь стол заселялся разными жучками, бабочками, букашками и уж не знаю еще какой нечистью. Не позволяли работать. Я их арестовывал, покрывая стеклянными стаканами и воронками, а уже следующим утром мой служитель Кадыр удалял все это царство куда следует.
В Ташкенте гостил известный наш натуралист Б. А. Федченко, вместе со своей матерью О. А. Федченко. Они направлялись в экспедицию на Памир, и эта мужественная женщина, уже далеко не молодая, сделала труднейшее и для мужчины путешествие верхом. Вдова большого ученого, она сопровождала в научных исследованиях и сына. Вот эти натуралисты были очень довольны нашим энтомологическим царством. Мы вешали около стены, на террасе, сильный ацетиленовый фонарь. На яркий свет слетались тучи всякой нечисти, а Б. А. Федченко был в восторге: ловил их, с помощью эфира, в свои банки. Помнится, он находил здесь и неизвестные еще виды.
Немало в Туркестане скорпионов и фаланг. Их особенно много водилось в развалинах домов. Но они не оставляли своим вниманием и жилые дома: их, бывало, находили на стенах, иной раз — на кровати и даже в одежде. Укусы их очень болезненны, но вообще не смертельны.
Гораздо хуже укусы мелких черных пауков каракуртов, о которых уже говорилось по поводу Ташкентской библиотеки. Но они водятся по преимуществу в горах.
Землетрясение
Самое, однако, неприятное явление туркестанской жизни — это землетрясения! К ним невозможно привыкнуть. Благодаря землетрясениям никогда не чувствуешь себя вполне спокойно: слишком уж они часты.
Сначала я относился к ним равнодушно. Затрясет днем или среди ночи — хватаешь часы и следишь по секундной стрелке, когда землетрясение началось, когда были отдельные сильные толчки, как долго длится тряска земли… А потом, после нескольких особенно сильных землетрясений, выработалось иное отношение. Когда начинает трястись весь дом, раскачиваются лампы, с потолка падает мелкий дождь штукатурки, двери сами отворяются, а при этом слышен еще иногда и ревущий гул почвы, — перестаешь быть бесстрастным наблюдателем: возникает тревога, как бы не обвалился дом, и уже заботишься не о записи моментов, а о спасении детей от возможной катастрофы.
Когда установили мы на обсерватории особенно чувствительный прибор для наблюдения землетрясений — горизонтальный маятник Ребер-Пашвица, регистрирующий фотографически все колебания почвы, я нашел по этим сейсмограммам, что мелких землетрясений приходится в среднем по три на каждые два дня. Более же крупных, ощущаемых непосредственно, без всяких приборов, — бывает 10–12 в год.
Очень чувствительным прибором для наблюдений землетрясений оказалась наша пальма — притчардия. Я как-то заметил, что ее тонкие волоски вдруг стали трястись. Пока я раздумывал над причиною, вдруг загрохотало настоящее землетрясение. В трясении волосков отразились, неуловимые непосредственно, мелкие колебания почвы, предшествовавшие толчку.
Одним из крупнейших землетрясений того времени было, на самом рубеже минувшего века, землетрясение в Андижане. За какие-нибудь две-три минуты тряски обвалился почти весь город, особенно туземный. Погибло несколько тысяч человек, — еще сравнительно мало, потому что время было утреннее: многие уже ушли из домов
[382].
Иначе погибло бы много больше. У сартов глинобитные домики — сакли покрываются, в качестве крыши, слоем земли. Каждый почти год, в целях ремонта, — чтобы крыша от дождей не протекала, на нее накладывают новый слой земли.
Таким образом, на глинобитных стенах покоится большая тяжесть.
И вот, когда землю тряхнуло, эти земляные крыши рухнули со стенами, похоронив под собой всех, бывших в то время в саклях. Сильно пострадали, впрочем, и дома европейской постройки.
Катастрофа с Андижаном произвела большое впечатление. Небольшое русское общество очень сердечно устремилось помогать — кто чем мог — населению, оставшемуся в холодное время года без крова и ставшему голодать. Шли на помощь буквально за совесть.
Забытые дела давно минувших дней!
Края, где дремлют доблестные мощи,
Ваш горько мил покорствующий вид.
Пусть ваша ширь нам сердце исцелит.
Здесь краше мир, дела людские — проще.
Как пурпур — абрикосовые рощи
И виноградник золотом залит.
Ручьев прорытых льется хризолит,
Бредет верблюд, задумчивый и тощий.
Из низкой чащи глиняных оград,
Ее наполнив, обвисает сад,
К песчаному гранат склонился праху.
И в небеса восходят тополя…
Кадит благоуханьями Аллаху
Кадильница отшельников — Земля.
«Земля». К. Липскеров
[383]
НА ПЕРЕЛОМЕ
1. Конец туркестанской жизни
С. С. Козловский
Заведующим обсерваторией, вместо Гедеонова, был назначен геодезист Степан Станиславович Козловский. Маленький полковник, поляк по происхождению, близорукий, с моргающими глазами.
Приехал С. С. один. Жена и сын остались в России. Он поселился в одиночестве, в своем большом доме из семи комнат, с двумя денщиками. Сначала им завладели Залесские. Он не завел своего хозяйства и каждый день у них обедал. Но не выдержал обстановки, явился к нам и стал усиленно просить взять к себе столоваться. Это стесняло жену, но пришлось согласиться.
Стал Козловский бывать у нас каждый день. Человек — милый, в высокой степени воспитанный и корректный. Одно было неудобно — ужасно засиживался. Придет обедать в четыре, а сидит до десяти, и так каждый день. Ленив был он, наука его не интересовала, а поговорить любил. Наше отношение к себе ценил и не раз старался джентльменски за это отблагодарить.
