Депутатов, однако, министр не принял, но им было сказано, что их примет один из товарищей министра (с польской фамилией)
[413].
Долго пришлось депутатам ждать в приемной товарища министра. Мимо них пронесли папку с делами. Мякотин думает, что это были досье депутатов.
Наконец, товарищ министра их пригласил, но принял сухо, стоя сам и не приглашая садиться и депутатов:
— Чем могу служить?
Арсеньев как старший (хотя это и не было наперед обусловлено) начал убеждать избегнуть кровопролития.
— Ничего уже нельзя сделать! А вы лучше отправьтесь к рабочим и убедите их не выступать.
Депутаты отвечали:
— Мы этого не можем сделать, потому что и мы, по существу, требования рабочих считаем правильными. Мы возражаем против формы этих требований.
Разговор с товарищем министра не привел ни к чему, кроме его обещания передать об этой беседе министру.
Оттуда делегация отправилась к С. Ю. Витте. В противоположность приему на Фонтанке, в доме Министерства внутренних дел, в особняке Витте на Каменоостровском проспекте их приняли очень любезно:
— Пожалуйте! Вас поджидали-с. Но С. Ю. Витте сейчас нет. Обождите!
После полуночи приехал Витте. Мякотин подчеркивает, что в своих известных воспоминаниях Витте пишет, что делегация к нему чуть ли не ворвалась, тогда как она была принята, как ожидаемая
[414].
Витте встретил депутатов очень любезно, но на все их доводы отвечал однообразно:
— Да, вы правы! Но что же могу я сделать?
— Ведь это кровопролитие подорвет престиж монархии…
— Да, это верно! Но я то, что могу сделать?
— Теперь уже давно не было покушений на государя. А после кровопролития идея о покушениях вновь может стать популярной!
— Совершенно верно! Но я ничего не могу сделать. Его императорское величество моим мнением не интересуется. Моих советов не спрашивают!
— Да поезжайте же во дворец, попросите аудиенции! Объясните…
— Государь со мною теперь не считается. Я — в опале! Ничего я не могу сделать!
Все-таки он предложил депутатам сейчас же переговорить по телефону с министром внутренних дел Святополк-Мирским.
Депутация на время его переговоров вышла из кабинета. Но и этот разговор ничего не изменил в положении дела.
— Получилось, — говорил Мякотин, — такое впечатление, будто мы уперлись в ватную перегородку, отделяющую нас от Витте, которую нельзя преодолеть.
У депутатов составилось впечатление, что Витте только вел свою игру. Он, как будто, принял представителей общественности для того, чтобы через них пустить в общество мнение, будто он, Витте, и хотел бы сделать все возможное, но ему мешают его соперники по дворцовой карьере: Коковцов, Трепов и др.
Когда вышли от Витте, кто-то из депутатов произнес:
— Какой же он мелкий человек!
Это потому, что тогда во мнении многих Витте считался большим человеком.
Тем временем оставшиеся ждать в редакции «Сына Отечества» надумали, по примеру французской революции, назначить, на всякий случай, состав временного правительства.
Кто-то предложил:
— Да зачем же нам выбирать? Ведь есть же у нас делегация из десяти человек, пошедшая к министрам. Пусть она и будет временным правительством!
Это было принято сочувственно. Потом об этом было донесено, куда следует.
На другой день, в роковое воскресенье, общественные деятели все делали попытки собраться. Пробовали сделать это в Публичной библиотеке. Вечером, однако, собрались в зале Вольно-экономического общества. Занялись взаимной информацией. Но в месте огня никто, кажется, из них не побывал.
Во время их собрания на хорах зала появился неизвестный человек, который оттуда обратился к собравшимся.
Он себя отрекомендовал как друг Гапона. Сказал, что это неправда, будто сегодня Гапон убит. Он-де спасся и будет продолжать свое дело.
Присутствующие были сильно удивлены этим выступлением. Несколько человек, между ними и Мякотин, отправились наверх, увели незнакомца в отдельную комнату и стали с ним беседовать.
Оказалось, что это сам Гапон. Он был острижен и переоделся.
Гапон стал говорить, что надо сейчас же вызвать общее восстание и что он его вызовет.
— Как же вы выступите без оружия?
Гапон задумался…
— Ну… разграбим какой-нибудь оружейный магазин!
— Что же вы там найдете? Охотничьи ружья да револьверы. Нельзя же с этим идти против винтовок солдат!
Гапон опять задумался. Потом сказал:
— Все это — ничего! Устроится. Солдаты отдадут свое оружие!
— Тогда, — говорил Мякотин, — нам всем стало ясно, что это или человек, совершенно потерявший голову, или предатель.
Через некоторое время всех депутатов ночью арестовали и отвезли в Петропавловскую крепость!
[415] Продержали некоторое время, а потом стали выпускать. Первым И. В. Гессена, который болел сердцем. Последними были выпущены двое, один из них — А. В. Пешехонов, — которые оба были затем и высланы из столицы.
5. На перепутьи
Квартирная хозяйка
Поджидая, как выяснится дальнейшая моя судьба, я поселился, было, на Казанской улице. По объявлению в «Новом времени» я нанял большую комнату, с отдельным входом. Комната была меблирована, точно будуар артистки, но в общем показалась приемлемой.
Квартирная хозяйка — пожилая, но сильно накрашенная шведка, очень бойкая — рассыпалась в любезностях.
