Поддерживал я и ходатайство новоафонского монастыря в отношении рыболовных участков в устье Куры. Желание Иерона было удовлетворено, но только частично: аренда была предоставлена монастырю не на девяносто девять, а на двенадцать лет.
С монастырскими делами пришлось сталкиваться и дальше. Какой-то предприимчивый мингрелец устроил развеселый духан в полуверсте с юга от границы монастырской усадьбы. Соблазн, вносимый духаном, был достаточно велик, и Иерон просил содействия администрации, чтобы богомольцы не имели повода, вместо благочестивого времяпрепровождения в монастыре, предаваться соблазнам в духане. Конечно, горькая жалоба игумена была шита белыми нитками. Не богомольцы смущали Иерона, а монастырская братия, проникавшая в греховное место.
Местная администрация не имела повода к закрытию духана, но наместник приказал ходатайство Иерона уважить.
Не прошло, однако, и нескольких месяцев, как греховный духан возродился, но уже не на юге, а с севера от монастырской земли. Опять начались вопли монастыря, и пришлось радикальными мерами избавить обитель от появления соблазнительных духанов с востока, запада или других румбов.
10. Закатальская ревизия
Какой живой простор!
Как нежен солнца луч!
Кайма зубчатых гор,
Венок из легких туч.
Колышется садов
Разубранная ткань;
Меж вольных берегов
Сверкает Алазань.
Ив. Тхоржевский
Управление округом
Закатальский округ — самостоятельный административный район на Кавказе; маленькая губерния, однако, без губернатора. Обязанности этого последнего юридически принадлежали наместнику, фактически же осуществлялись, как и в Сухумском округе, нашей военно-народной канцелярией. Округ расположен глубоко в недрах Кавказа, в стороне от железной дороги, и над ним навис своим влиянием, как и своими горами, Дагестан.
Население — по большей части из лезгин, меньшей — из ингелойцев, то есть омусульманенных грузин. В самих Закаталах было еще немало армян, торговцев и ремесленников, и небольшое число русских, почти исключительно должностных лиц.
С некоторых пор Закатальский округ стал привлекать к себе в Тифлисе особое внимание.
Между прочим, в 1906–1907 годах
[576] был командирован управлять этим округом адъютант наместника подполковник Борис Степанович Романовский-Романько. Этот офицер, бывший кавалерист, был человеком умным и порядочным. Ему захотелось сделать стремительную карьеру.
Для начала Романовский выпросил у Воронцова-Дашкова управление Закатальским округом. Чтобы не терять дворцовых связей, он выхлопотал оставление его одновременно и адъютантом графа. Такое совмещение, в связи с характером Б. С., придало 6–8-месячному его управлению Закатальским округом несколько фейерверочный характер. Тем не менее, оно прошло удачно, и Романовский оставил по себе в Закаталах теплые воспоминания. Он внес живую струю в этот затхлый угол Кавказа, а сделать это ему было тем легче, что, благодаря близости ко двору наместника, он имел право легкого личного доклада у графа, что не было бы возможно для рядового начальника округа. К тому же Романовский искусно сыграл на застарелой слабости Воронцова-Дашкова — любви к коневодству и скачкам. Он устроил грандиозные, взбаламутившие весь округ, скачки местного населения с выдачей приза имени Воронцова-Дашкова. Это очень понравилось старому графу.
Поэтому, когда вскоре освободилось место помощника военного губернатора Батумской области, Романовский без труда выпросил себе у графа этот пост. Еще года через два он стал батумским губернатором и пробыл им до самой Великой войны. Искусно задуманная и умело проведенная карьера осуществилась.
Заменить Романовского по управлению Закатальским округом теперь не было заурядной задачей. На этот пост попал начальник одного из округов Дагестанской области полковник Владимир Фаддеевич Гайкович.
Назначение это было вызвано двойной протекцией. Гайковичу почему-то покровительствовал помощник наместника Мицкевич. Но главным ходатаем за него был член совета Вейденбаум, ибо жены Гайковича и Вейденбаума были связанные до тех пор нежной дружбой институтские подруги.
Гайкович был уже и раньше мне знаком и притом неважно. Он навлекал на себя жалобы населения самоуправными решениями гражданских дел. Ему могли угрожать за это неприятности, но за Гайковича заступался его губернатор. Это был невысокий седой, очень нервный и напыщенный человек, рисовавшийся своей решительностью в действиях.
Тотчас же Гайкович выпросил назначение своим старшим помощником некоего Сейфулы-бека Атамалибекова. Он состоял начальником одного из глухих участков Батумской области. Это был далеко не глупый, но совершенно исключительно хитрый татарин, прошедший школу лукавства в суннитском духовном управлении. Атамалибеков обладал особой способностью угождать и заручаться покровительством своего непосредственного начальника. Уже после я получил сведения от Романовского о батумской службе Атамалибекова. Оказалось, что население неоднократно жаловалось на него за поборы, но эти жалобы тушились непосредственным начальником.
Вслед за тем Гайкович выпросил введение в округе военного положения. Это было странно, потому что Романовский только что управлял округом без таких исключительных мер. Тем не менее, наместник исполнил желание Гайковича: военное положение было здесь объявлено, причем, однако, обязанности генерал-губернатора были поручены не Гайковичу, как он, вероятно, мечтал, а тифлисскому временному генерал-губернатору генералу Федору Трофимовичу Рябинкину, человеку неплохому, хотя звезд с неба и не хватавшему.
Ревизия Вейденбаума
Очень скоро после начала деятельности в округе Гайковича и Атамалибекова стали поступать жалобы от населения. Такого количества жалоб раньше не бывало. Жаловались больше всего на поборы, делаемые сельскими властями с населения под предлогом борьбы с революционерами и разбойниками. В практике новой закатальской власти одно и другое странным образом сливалось вместе.
По большей части жалобы поступали к генералу Рябинкину. Последний, занятый по горло тифлисскими революционными историями, не мог уделять достаточного внимания отдаленному от него Закатальскому округу и всецело полагался на Гайковича, слепо утверждая все, что тот ему ни предлагал. Поэтому жалобы, обращенные к генерал-губернатору, цели не достигали.
Но часть жалоб приходила в военно-народную канцелярию, и о них наместник узнавал. Накопление их вызвало, наконец, в старом графе сомнение, все ли в округе благополучно, и он решил послать туда ревизию.
Мицкевичем было подсказало графу, что лучше всего послать в роли ревизора Вейденбаума. Более благоприятного ревизора для себя Гайкович не мог и желать.
Честолюбивому Вейденбауму захотелось обставить эту поездку возможно триумфальнее. Явился ко мне просить командировать в его распоряжение одного из наших офицеров, лучше всего капитана Балбашевского. Дать офицера я не согласился, а предложил ему нашего переводчика Мамед-Агу Векилова, очень достойного чиновника.
