Поездка
В конце января 1908 года мы отправились в Закаталы. Днем раньше поехали Стрелков, Стрельбицкий и Петровский. Мне пришлось держать фасон, чтобы соответственно импонировать населению. В коляске со мною ехал и товарищ прокурора Эфендиев, напросившийся попутчиком в Закаталы; впереди восседал Надир-бек.
По Тифлисскому и Сигнахскому уездам, которые приходилось пересечь, в ту пору сильно пошаливали разбойничьи шайки. Не проходило, кажется, дня, чтобы кого-либо не ограбили или не зарезали. Пришлось поэтому ехать с конвоем: полицейский стражник скакал впереди, два других — позади. Все-таки было бы анекдотом, если б ревизора на пути ограбили.
День выдался морозный, с ветром. Пришлось даже на форменную шинель надеть еще шубу. Бедняга Карп на козлах совсем скрючился от стужи, хотя уверял, что ему «ничего». Мы не без удовольствия подумывали о том, как согреемся в гостинице, в Сигнахе, где я телеграммой начальнику уезда заказал номера.
Уже вечерело, когда мы подъехали к Сигнаху. Впереди — группа всадников и экипаж. Это — уездный начальник Гогохия с полицейским конвоем. Захотел подслужиться.
По крутым улицам поднимаемся к центру города.
— Где же гостиница? — спрашиваю Гогохию, которого я пересадил в коляску. — Оставлены ли нам номера?
— Никак нет! Вашему превосходительству приготовлен дом купца такого-то.
— Зачем же не в гостинице? Ведь я просил…
— Все-с занято! Да начальство всегда останавливается в этом доме. Так уж давно заведено.
— Но мы стесним хозяев…
— Не извольте беспокоиться! Хозяева живут в Тифлисе. Дом совсем пустой.
Пришлось примириться.
Большой дом купца-армянина, выходящий на базарную площадь. Богато, но безвкусно обставлен. Для нас в доме уже приготовлены спальни, много прислуги.
— Пожалуйста, — прошу уездного начальника, — как бы нам заказать в гостинице ужин.
— Не извольте беспокоиться! Ужин уже готов.
— Гмм… Но прикажите потом непременно подать счет.
— Никак нет! Хозяин из Тифлиса прислал телеграмму, чтобы ужин был приготовлен на его счет. Так уж всегда бывает, когда приезжает губернатор или другое какое начальство.
Фу, как это неприятно! А положение безвыходное. Не устраивать же скандала, идти искать в маленьком незнакомом городе какого-нибудь духана, чтобы поужинать. Да и хозяину, за его гостеприимство, этим нанесешь несмываемый срам. Утешаюсь тем, что здесь я еще не ревизор.
Ужин — роскошный, обильный. Обращаю внимание на красное вино — легкое, сладкое, приятное.
— Это, — говорит уездный начальник, — наше вино, молодое, из деревни. И стоит баснословно дешево. Всего лишь 5–6 копеек бутылка.
— Действительно дешево для такого вина!
Не ожидал я, какое последствие возымеет эта моя неосторожная фраза.
Осмотрели утром город и часов в одиннадцать покатили дальше.
С городских высот расстилается широкая долина, а за ней — темно-синий, точно море, лес.
Это — знаменитая долина реки Алазани, центр кахетинского виноделия. Деревни скучились, одна незаметно переходит в другую. И при каждом домике — хотя бы небольшой виноградник. Отсюда расходится по всему Кавказу — и далеко за его пределами — излюбленное кавказцами кахетинское вино. Виноградники имеют первобытный, малокультурный вид; лозы кое-как подвязаны на корявых колышках.
Въезжаем в густой лес. Он знаменит своими разбойниками. Здесь нападения так часты, и разбойники так неуловимо скрываются затем в дебрях этого густого леса, что губернское начальство распорядилось вырубить самый лес на пятьдесят — сто саженей по обе стороны от дороги. Вырубка сделана только недавно. Повсюду — пни, да поваленные наземь лесные великаны, еще не обращенные в дрова. Теперь, по крайней мере, наперед увидишь тех, кто тебя будет грабить или убивать, все же это лестно. Впрочем, и разбойники теперь меньше имеют шансов попасть, стреляя на таком расстоянии из лесной засады.
Саженей в полусотне впереди скачет стражник, все время вертящий головой по сторонам, винтовка в руках. Другой, на таком же расстоянии и также с винтовкой, — позади.
Товарищ прокурора очень хорошо знаком со здешними событиями:
— Обыкновенно, — говорит он, — происходит так. Переднего стражника из засады убивают или только ранят. Он падает с лошади. Задние же стражники, увидя это и слыша выстрелы, поворачивают и улепетывают во весь карьер. Ну, и экипаж, и едущие, конечно, дочиста разграбляются, если только разбойники не сочтут полезным их зарезать, не тратя зря патронов.
Утешил!
Те два часа, что едем через этот густой лес, тянутся что-то слишком уж медленно. Все посматриваешь невольно по сторонам, в темную глубь леса: не мелькнет ли где притаившаяся за деревом фигура в черкеске, нацеливающаяся на нас из винтовки…
Но вот лес начинает разрежаться. Мы приближаемся к Лагодехам, небольшому городку, последнему на нашем пути в Тифлисской губернии.
Эфендиев делает умильную физиономию:
— Всеволод Викторович, мы подъезжаем! В Лагодехах живет семья моих хороших знакомых — Галаджевых. Семейство умершего почтенного судебного деятеля. Не откажитесь пообедать у них вместе со мной…
— Как же так? Ведь я не знаком, да и не приглашен.
— Именно они и приглашают вас через меня! Я дал им знать, когда мы будем, и обед уже приготовлен. Уж вы не отказывайтесь, а то я буду поставлен в очень ложное положение.
Что ж здесь сделаешь… Одно утешительно — судейская семья, значит к службе не относящаяся.
За городом нас встречает молодой всадник; красивый, стройный юноша, черноглазый, с едва пробивающимися усиками. Эфендиев представляет:
— Молодой Галаджев — брат нашей хозяйки.
Юноша скачет впереди.
Подъезжаем к скромному домику. Эфендиев знакомит с хозяйкой — молодой, довольно интересной дамой. Мой попутчик держит себя здесь как свой человек.
Время за столом проходит мило, непринужденно, но я замечаю, что Эфендиев все время усиленно расхваливает мне молодого хозяина:
— Такой храбрец и ловкий стрелок! Птицу на лету бьет…
Настораживаюсь… Здесь что-то неспроста.
К концу обеда приходит запоздавший гость — командир стоящего здесь Лорийского полка полковник Сейчук. В маленьком городке полк заслоняет собой все остальное. Полковник, стало быть, здесь и гог, и магог
[579]. Ему хочется показать мне, приехавшему из «столицы», что и он не что-нибудь. В течение всей беседы старается произвести впечатление своими связями и знакомствами. На скромно и молчаливо сидящего Надир-бека, с погонами подпоручика, он и не смотрит.
