Строительная комиссия
К 1909–1910 годам обстоятельства стали складываться более благоприятно, и я начал продвигать дело.
Строительная комиссия, под председательством инженера Новомейского, занялась выбором участка земли под университет. Сначала останавливались мы на местности Ваке, за речкой Верой. Здесь частные владельцы участков предлагали нам подходящее место, но — по ужасно взвинченной цене. Но и помимо дороговизны нас оттолкнули климатические условия: здесь постоянно дуют сильные ветры.
Поэтому мы склонились в сторону Навтлуга, где были обширные городские земли, из которых могли бы быть переданы нам обещанные городом двести десятин.
Все же приступать к делу с имеющимися у комитета двадцатью пятью тысячами рублей возможности не было. А между тем обе стороны уперлись в тупик, и правительство говорило:
— Сначала соберите деньги, а тогда дадим разрешение на открытие.
А представители местной либеральной общественности говорили:
— Мы не доверяем обещаниям правительства и не дадим денег, пока разрешение на открытие университета не будет оформлено в законодательном порядке.
Чтобы выйти из этого положения, я придумал такой исход:
Мы написали в Тифлисское городское управление: «Дума г. Тифлиса обещала предоставить университету двести десятин земли. Для университетских нужд будет достаточно и пятидесяти десятин. Пусть дума предоставит университету в лице организационного Главного комитета возможность остальные сто пятьдесят десятин разбить на мелкие участки и распродать их в частные руки, для создания университетского городка. На вырученные от распродажи деньги можно будет приступить к постройке и созданию университета».
Этот проект, одобренный состоявшей под председательством городского головы кн. Черкезова финансовой комиссией, был затем внесен на суждение думы. Князь Черкезов просил меня присутствовать на заседании думы, по ее приглашению.
Вопрос вызвал большой интерес, гласные были почти в полном сборе. На частных совещаниях уже выяснилось, что подавляющее большинство высказывается за принятие моего проекта. То же выявилось и на формальном заседании. Голосовали против только три или четыре социал-демократа, во главе с их лидером Элиавой.
Когда же дошло до отвода нам участка, то вышло не совсем ладно. Вместо намеченного раньше и обещанного нам ровного и хорошего участка близ железнодорожной станции Навтлуг, дали влево от полотна участок, изрытый холмами и буграми, гораздо менее ценный. Этот подмен совершил заведовавший городскими землями член городской управы С. З. Мирзоев: «На тебе, убоже, что нам не гоже!»
Впрочем, до реализации пожертвованной земли не дошло. Настроение складывалось в Петербурге относительно высшей школы на Кавказе все более благоприятно, и уже открылась возможность финансового участия и казны.
Как раз в это время начатая против меня травля из дворцового окружения заставила меня уйти с Кавказа. Меня заместил управляющий тифлисской конторой Государственного банка Д. В. Безобразов.
В последующем отказались от устройства университета с техническими отделениями, а перешли на обыкновенный политехникум. Если не ошибаюсь, таково было условие центральной власти.
Открытие этой высшей школы сопровождалось взрывом распри между грузинскими и армянскими общественными деятелями на почве выбора места для нее. Последнее слово принадлежало Воронцову-Дашкову, который решил в пользу армян.
Впоследствии независимо открылся и грузинский университет
[611].
13. Кавказские разбойники
Вот он, грозный и могучий,
Гордо встал меж двух морей,
Над челом нависли тучи,
Словно думы у людей.
Как наездник устарелый,
Грустно долу он следит
И встревоженный глядит,
Как сжимаются пределы
Старой воли, прежней воли,
С каждым годом боле, боле…
Но бессильный и плененный,
Не прощает он врагам.
Полон злобы затаенной,
Стережет их тут и там.
М. Розенгейм
Общее о кавказских разбоях
Кавказ всегда изобиловал разбойниками. В старые времена разбои придавали этой изрытой горами местности особый колорит, не лишенный иногда романтических струн.
Население Кавказа — этой большой дороги старины между Азией и Европой — представляет настоящую мозаику из разных народностей. Их можно насчитать около сотни. Иные — совсем малочисленные — состоят только из нескольких деревень — аулов. Другие, например, разные картвельские народности (грузины, имеретины и др.) гораздо более многочисленны. То же относится к татарам, армянам и др.
Скученность населения, теснота — в гористых странах со значительной площадью, покрытой вечным льдом, не всегда достаточно пастбищ, а тем более земель, пригодных для культуры, — вызывали частые ссоры. Обильные потоки южных солнечных лучей влияют на темперамент населения. Кавказцы — люди исключительной горячности и вспыльчивости. Чуть что, кавказец сейчас же хватается за оружие. А с оружием он не расстается. Он чувствует себя неудобно, если на поясе не висит кинжал, а в кобуре не напоминает ему подбодряюще о себе револьвер. Безоружные попадаются лишь среди городских торгашей, мелких ремесленников и хлебопашцев, да и то — далеко не всегда.
Отсюда — невероятное количество кровопролитий. Друзья, возбужденные вином, часто кончают попойку ссорой. В воздухе сверкают кинжалы, раздаются выстрелы. А ссоры в трезвом состоянии часто оканчиваются тем, что один другого — или друг друга — более или менее порежут…
Вспоминаю пример беспричинной вспыльчивости, бывший у меня на глазах. В Тифлисе ехал пароконный омнибус. Грузин-кинто (простолюдин) крикнул кучеру, чтобы он остановился. Но это было между станциями, где остановки не полагалось. Вспыливший кинто подскочил к лошади и кинжалом распорол ей брюхо.
Кавказские народы постоянно воевали один с другим. Состояния мира между ними, в сущности, не было. Была многовековая война, то на время затихавшая, то снова разгоравшаяся. Кавказцы вырастали в вечной военной обстановке, и мало кто на земном шаре сравнится с ними по воинственности.
Беспокойное соседство кавказцев вынудило, совершенно стихийно, Россию покорять, во имя мира на своих границах, один за другим эти народы. Иные же, как, например, Грузия, добровольно перешли в подданство русского царя, чтобы обеспечить мир и внутри, и извне, особенно для защиты от постоянно их громивших персов. Действительно, русская власть, как цемент, сплотила разноплеменное население Кавказа в относительно мирное сожительство.
