На улицах города Кизляра утром появилась полусотня терских казаков, в черкесках, с синими погонами. Впереди ехал офицер.
Отряд миновал ряд улиц. Встречавшиеся солдаты местного резервного батальона отдавали офицеру честь.
Казачья команда подъехала к казначейству и спешилась. Часть казаков осталась с лошадьми. Остальные вошли в казначейство.
Часовые солдаты — казначейства на Кавказе охранялись военными караулами — смотрели с удивлением, что их теперь сменяют не солдаты же, а казаки.
Гортанная команда — и часовые в один миг обезоружены и связаны. Захваченная врасплох остальная команда, сидевшая в караульном помещении, попыталась сопротивляться, стрелять… Они быстро были перебиты или переранены…
Офицер — Зелимхан закричал служащим казначейства:
— Ложись!
Легли. Их связали.
Но старик казначей Копытко, начальник учреждения, единственный не растерялся. Схватил винтовку, бросился за шкаф с делами и выстрелил в шайку.
— Сдавайся!
Казначей ответил новым выстрелом.
Недолго продолжался бой героя-старика с полусотней разбойников. Он лежал уже убитый, распростершись на полу.
Казначейство разграбили: взяли всю его денежную наличность — несколько десятков тысяч рублей.
Все это длилось каких-нибудь десять минут. Затем разбойники сели на коней и, выровнявшись, в полном порядке рысью проскакали по городу.
Тотчас же дали знать о разграблении властям и в резервный батальон. Наспех собрали повозки, и на них пехотинцы бросились вдогонку.
Но шайка Зелимхана уже успела бесследно исчезнуть
[614].
Так прошло несколько лет. Зелимхан то бесследно растворялся со своей шайкой среди горцев, то совершенно неожиданно вновь делал налет.
Голова его была дорого оценена, но и это не помогало.
Войсковой старшина Вербицкий, офицер Генерального штаба, опубликовал по-русски и по-арабски воззвание, распространенное затем среди горского населения: «Зелимхан! Имя твое известно всей России, но слава твоя скверная! Ты убил много людей, но убил из‐за куста, как ядовитая змея. Ты мог пойти на войну и там заслужить помилование царя, но ты прятался, а теперь просишь у начальства пощады (?!). Я, войсковой старшина Вербицкий, предоставляю тебе случай смыть с себя пятно бесчестья. Если ты действительно носишь штаны, а не женские шальвары, ты должен принять мой вызов. Назначь время, место, укажи по совести, если она у тебя еще есть, число твоих товарищей, и я явлюсь туда с таким же числом людей, чтобы сразиться с тобой и со всей твоей шайкой, и чем в ней больше будет разбойников, тем лучше. Даю тебе честное слово русского офицера, что свято исполню предложенные тебе условия!
Но если ты не выйдешь на открытый бой, я все равно тебя найду, даже и в Турции, и тогда уже пощады не жди и бейся до конца, чтобы не быть повешенным. Докажи же, Зелимхан, что ты мужчина из доблестного чеченского племени, а не трусливая баба!»
Этот вызов произвел на Кавказе громадное впечатление — в пользу Вербицкого. Но последний ошибся в расчете.
Зелимхан вызов принял.
Но не выехал на место боя сам вызывавший… Был слух, что бой запретило начальство, даже сместившее вскоре Вербицкого, за самовольный вызов, с должности начальника округа
[615].
Под конец Зелимхан был убит. К нему вошел в шайку, под личиной своего, его кровный враг Кибиров и, выбрав удобный момент, убил Зелимхана
[616].
