Хозяевами астрономической секции, в которой я участвовал, были С. П. Глазенап и А. М. Жданов. Заседания прошли интересно и занятно. Перед окончанием съезда мы устроили астрономический ужин в «Малоярославце»; участвовало человек шестьдесят. Астрономов столько и на всю Россию тогда не было, но к нам примкнули геодезисты и некоторые из любителей.
Остался в памяти мой экспромт:
Нашей секцьи заседаньям
Окончание видно:
Воздадим же мы стараньям
Двух хозяев — заодно.
Глазенап Сергей и Жданов,
Пьем за вас! И пусть стаканов
Сразу все увидят дно!
Под новый год некоторые из гостей были приглашены в Пулково, где, согласно традиции, все астрономы с семьями встречали событие у директора, тогда — О. А. Баклунда.
Банкеты
Работы на съезде, как полагалось, разнообразились экскурсиями и банкетами.
Из экскурсий сохранилось в памяти посещение недавно спущенного на воду достраиваемого крейсера «Аврора». Когда мы группой астрономов снимались в одном из его внутренних помещений, не могло прийти в голову, что этот самый крейсер будет обстреливать Зимний дворец…
Группа участников съезда, в числе около тридцати, представители разных городов, — были приглашены на раут-концерт к герцогу Г. Г. Мекленбург-Стрелицкому. Мы прослушали очень тогда известный в столице квартет герцога
[235]. Желая быть любезным с учеными, герцог — высокий статный мужчина — подходил к каждому из гостей в отдельности и занимал его. Со мною он завел разговор на самую неудачную из возможных для меня тем — по теории музыки. Редкий по моей неосведомленности сюжет… Наоборот, хозяин чувствовал себя в этом вопросе сильным, и я даже заподозрил, не подходил ли герцог ко всем своим гостям с разговором именно на эту тему. Ужин, на ряде отдельных столиков, прошел исключительно оживленно благодаря хозяйке, графине Карловой, сумевшей внести жизнь даже в среду такого, казалось бы, чуждого этому дому круга случайных гостей.
Затем устроил для всех членов съезда спектакль и раут принц А. П. Ольденбургский. Он был устроен в театре Народного дома
[236]. Прошел довольно скромно. Сам хозяин-принц проходил среди расступавшихся перед ним гостей с весьма неприветливым выражением лица. Чувствовалось, что он презирает всю эту публику, но печальная необходимость заставила их принять и угощать…
Затем весь состав съезда был еще приглашен на завтрак к государю, в Зимний дворец. Так как членов съезда было несколько тысяч, и едва ли кто — даже настроенные самым левым образом — хотел отказаться от царского завтрака, то лавину гостей пришлось впускать через все входы дворца.
Сам государь, однако, проживавший в Царском Селе, к гостям не показался. Или он считал ниже своего достоинства появиться в такой пестрой толпе или это признавалось небезопасным. Быть может, такие опасения и имели под собой основания, при слишком широкой записи в члены съезда. Но царское ремесло заставляет иногда немного и рискнуть… Или лучше было вовсе не приглашать к себе на завтрак. На многих отсутствие царя — хозяина, который мог показаться хотя бы издали, произвело тяжелое впечатление.
Членов съезда приветствовал, по поручению и от имени царя, кто-то из великих князей.
Сначала предоставили гостям осматривать самый дворец и его картинные галереи. Это заняло почти целый час. Затем нас пригласили к столам.
В нескольких помещениях дворца были расставлены во всю длину зал, столы à la fourchette
[237]. Угощение было действительно царское: роскошь и изобилие, море вин, особенно шампанского.
Под звуки оркестров толпы членов съезда ринулись со звериною жадностью к столам; как будто боялись, что не на всех хватит. Опасение было напрасным: несмотря на всю жадность гостей, на столах еще много оставалось. Насыщались, однако, усердно, а еще усерднее пили, пили…
Результаты не замедлили сказаться. Интеллигентность не всех одарила и тактом. Несколько провинциалов напились шампанским до такой меры, что этих «ученых» членов съезда пришлось выволакивать из дворца на свежий воздух. Величественные и наглые, объевшиеся дворцовые лакеи делали это с открытым презрением. Тяжелое было впечатление…
ТУРКЕСТАН
1. Переезд в Ташкент
Зачем опять мне вспомнился Восток!
Зачем пустынный вспомнился песок!
Зачем опять я вспомнил караваны!
Зачем зовут неведомые страны!
Зачем я вспомнил смутный аромат,
И росной розы розовый наряд!
[238]
В море
В Азию! Казалось, что отрываемся от родного, привычного… Наступает что-то новое… И это новое начинается за бутылочно-зеленым Каспийским морем.
Вот оно, это море!
Порт в Баку заполнен пароходами. Они, однако, нам, привычным к пароходству на Черном море, кажутся какими-то шхунами, а не пароходами. Один из самых маленьких — его звали «Князь Барятинский» — должен нас доставить туда, на Восток.
Выползла эта шхуна из Баку. Моросит дождик, сыро. Грустные, безотрадные картины! Мертвая морская пустыня. Редко-редко близ берегов болтается на зыби одинокое суденышко… Кренит его влево, вправо, и снова: лево-право. Берега окрестностей Баку безлесны, скалисты и точно прокопчены нефтью.
Валясь со стороны на сторону, медленно режет наш старик «Барятинский» волны Каспия.
— Пожалуйте обедать!
Маленькая кают-компания, два сервированных столика. В стороне стол, обильно заставленный разными напитками и всевозможными закусками. Гмм, здесь, по-видимому, кормят неплохо…
Появляется капитан:
— Милости прошу, господа, закусить!
Пассажиры усердно налегают на закуски и водки, довольные щедростью буфетчика. Увы, вышла ошибка. Гурманы думали, что все это угощение с возлияниями идет в счет уже оплаченного с билетом продовольствия. А на другое утро подали им довольно грозные особые счета «за закуски и напитки».
