Век спустя португальцев сменили голландцы.
Вместе с голландскими колонистами евреи охотно заселяли новые земли в Юго-Восточной Азии, Африке и Южной Америке. Так они очутились на плантациях сахарного тростника в бывшей португальской колонии, захваченной Вест-Индской компанией. Вскоре там выросло значительное и процветающее еврейское поселение, жители которого пользовались теми же правами, что и колонисты-протестанты.
В городе Ресифи была построена первая синагога «Цур Исраэль»
[15], которой руководил кантор Жозуэ Велосино. В округе жило столько купцов-прихожан, что улицу назвали Еврейская. Почти 400 лет спустя ее переименовали в улицу Доброго Иисуса.
А в 1642-м Исаак Абоаб да Фонсека был назначен первым раввином на Американском континенте.
Однако через три года португальцы после долгой и кровопролитной осады отвоевали свою колонию, и над евреями снова нависла тень инквизиции, от которой они убегали уже свыше 100 лет. Торжествующие португальцы беспрепятственно разрешили всем поселенцам во главе с рабби Абоабом убраться восвояси. Евреи погрузились на 16 кораблей и взяли курс на Европу.
Пятнадцать из них дошли до Голландии. Шестнадцатый был взят на абордаж испанскими пиратами. Они собирались продать евреев в рабство в одном из средиземноморских портов, но пиратский бриг был захвачен в морском бою французским капером «Святая Катарина», который и привез спасенных евреев в Новый Свет.
Так 23 беженца из Бразилии открыли для евреев Северную Америку, заложив основу самой большой еврейской общины галута.
А в Бразилии евреи смогли свободно вздохнуть лишь в 1773 году, когда декретом португальского короля преследование «новых христиан» инквизицией было окончательно отменено. Еще через полвека Бразилия стала независимой, провозгласила религиозную свободу в конституции и позволила оставшимся в стране марранам открыто вернуться в лоно иудаизма. А там и марокканские евреи начали прибывать в страну.
Правителем Бразилии с 1831 по 1890 год был король-филосемит Педру II, который изучил древнееврейский язык под руководством шведского профессора. За долгие годы правления короля, прозванного Великодушным, бразильские евреи не знали тревог.
При Педру II в Бразилию приехали немецкие евреи, которые осели в Рио-де-Жанейро, прибрав к рукам торговлю драгоценными камнями. Французские евреи поселились в Сан-Паулу. К началу XX века еврейское население Бразилии перевалило за 1000 человек.
На рубеже столетий в Рио и в Сан-Паулу появились еврейские торговцы «белыми рабами». Точнее, рабынями. Осиротевших после погромов в России и на Украине миловидных еврейских девушек привозили в бразильские бордели, как это делалось в Шанхае, Стамбуле, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке, и ставили перед выбором: быть проституткой или умереть с голоду.
Еврейская община не только не помогала несчастным, а, напротив, подвергала их остракизму и считала «нечистыми». Тем не менее отверженные девушки вместе со своими сутенерами сохраняли преданность еврейскому образу жизни: отмечали еврейские праздники, некоторые соблюдали кашрут, у них были свои синагоги, общество взаимопомощи и даже кладбища с могильными надписями на идише, поскольку община отказывалась хоронить «чистых» евреев вместе с «нечистыми».
Спустя много лет еврейская община Сан-Паулу согласилась перезахоронить проституток на своем кладбище, но вместо того, чтобы сохранить на могильных плитах имена, им дали номера.
А португальский язык обогатился словом для обозначения сутенера – «кафетао», от слова… «кафтан».
Две попытки создать в Бразилии еврейские сельскохозяйственые поселения окончились неудачей, и в результате большинство колонистов поселились в Порту-Алегри.
Именно там родился один из самых известных бразильских писателей Моасир (Хайме) Скляр, врач из семьи бессарабских иммигрантов. Своих еврейских героев он изображал с щедрой долей сарказма. Так, Меир Гинзбург из романа «Один в поле воин» под влиянием трудов Розы Люксембург основал близ Порту-Алегри колхоз под названием «Новый Биробиджан», который, как и все утопии, обернулся полным крахом.
А после выхода его книги «Кентавр в саду» Скляр сказал в интервью: «Кентавр – символ раздвоения, характерный для евреев в такой стране, как Бразилия. Дома ты говоришь на идише, ешь гефилте фиш и отмечаешь шабат. А на улице тебя ждут футбол, самба и португальский язык».
К 1917 году община увеличилась до 5000 человек и продолжила расти за счет восточноевропейских евреев в 1920-х годах и беженцев из Германии – в 1930-х. Не исключено, что многие из них прибыли в бедную Бразилию вместо богатой Аргентины потому, что пароходный билет туда стоил дешевле.
В эти годы в Бразилию приехали две яркие женщины, две еврейки, которые не вписались в местную общину, потому что одна была профессиональной революционеркой, а другая – прирожденной бунтаркой.
Ольга Бенарио-Престес родилась в Германии, вступила в компартию, приехала в Москву, вышла замуж за капитана бразильской армии, вместе с ним уехала в Бразилию делать революцию и попала сначала в тюрьму, а после экстрадиции – в руки гестапо и в газовую камеру женского лагеря Равенсбрюк.
После экстрадиции Ольги Бенарио-Престес Германия предложила Бразилии присоединиться к странам «оси», но прагматичный бразильский президент Жетулиу Варгас отказался и предпочел союзников, благодаря чему у евреев было убежище в Бразилии даже во время войны.
Другая женщина – классик бразильской литературы, украинская еврейка Клариси (Хая Пинхасовна) Лиспектор, которая не признавала никаких рамок и никакой стаи. Среди бразильцев она демонстративно оставалась еврейкой, среди евреев – бразильянкой. Один биограф назвал ее самым значительным еврейским писателем после Кафки, другой – самой большой колдуньей бразильской литературы, а благодарные бразильцы поставили ей памятник в Ресифи и назвали ее именем несколько улиц.
А вот кому могли бы поставить памятник благодарные евреи в Израиле: бразильский дипломат Освальдо Аранья, будучи председателем чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1947 году, сделал все возможное для принятия резолюции о разделе Палестины и создания еврейского государства.
Общее число евреев в Бразилии – 95 200 человек. Большая часть живет в Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Порту-Алегри. Остальные расселились в маленьких городах, оправдывая бразильскую поговорку «Если в городе нет евреев, он не заслуживает звания города».
Как и в других странах, в Бразилии евреи, начинавшие лоточниками, стали промышленниками, а их дети – профессорами и крупными правительственными чиновниками. Среди бразильских политиков-евреев видное место заняли Орасиу Лафер (министр финансов) и Жайме Лернер (губернатор штата Парана), а среди бизнесменов – Исраэль Хлавин, главный производитель бумаги в стране.
Почти половина бразильских евреев – уроженцы страны.
Соотношение ашкеназов и сефардов в общине 80 к 20. У ашкеназов есть объединения немецких и восточноевропейских евреев, а у сефардов – говорящих на ладино и выходцев из стран восточного Средиземноморья.
