– Коммодор сигналит: «Общая тревога», сэр, – доложили с сигнального мостика.
– Очень хорошо.
Были веские доводы за то, чтобы не сворачивать в тыл конвоя. Скорее всего, стемнеет раньше, чем он туда доберется. «Килинг» вновь отстанет и потом будет долго возвращаться на позицию, особенно если строй конвоя серьезно нарушен. Ущерб, который могла нанести подлодка, уже нанесен, и его не исправить. Нет и надежды ей отомстить – слишком мало осталось бомб. Он может подобрать уцелевших, однако «Кадена» и «Виктор» уже на месте, а ему туда добираться не меньше получаса. Но что подумают в конвое, если он спокойно продолжит путь, когда сзади гибнут товарищи? Краузе подошел к рации. «Додж» и «Джеймс» ответили быстро; они знали о происходящем в конвое и запрашивали приказы. Краузе мог сказать только одно: «Оставайтесь на позиции». «Виктор» не отзывался. Краузе сказал: «Джордж – Орлу. Джордж – Орлу. Слышите меня?», но ответа не получил. «Виктор» был в десяти милях от «Килинга», если уже не дальше, так что вполне мог не слышать. Оставалась крохотная вероятность, что не отвечают в пылу боя из-за сумятицы на борту, но ее можно было даже не рассматривать. Краузе стоял с трубкой в руке и мучительно желал услышать ленивый английский голос – хотя бы одно слово. Коммодор сигналил, направив прожектор прямо на «Килинг». Сообщение для него и, видимо, срочное, потому что почти стемнело и переговариваться морзянкой было небезопасно. Коммодор рисковал, передавая в таких условиях, а он был не из тех, кто рискует без крайней надобности.
Кто-то бежал по трапу с сигнального мостика.
КОМКОНВОЯ – КОМЭСКОРТА. «КАДЕНА» ДОКЛАДЫВАЕТ, ЧТО «ВИКТОР» ПОДБИТ.
– Очень хорошо.
С сомнениями покончено.
– Я принимаю управление, мистер Харбатт.
– Есть, сэр.
– Что на румбе?
– Ноль-девять-три, сэр.
– Право на борт. Курс два-семь-три. Мистер Харбатт, коммодор сообщил, что «Виктор» подбит. Он где-то позади конвоя. Я иду к нему.
– На румбе два-семь-три, сэр.
– Очень хорошо. Все машины вперед самый полный.
– Есть все машины вперед самый полный. Машинное отделение отвечает: «Есть все машины вперед самый полный», сэр.
– Очень хорошо.
Секунда на то, чтобы подойти к рации и сообщить «Доджу» и «Джеймсу», что он делает.
– Вам придется прикрыть и фланги, и фронт, – добавил он. – Берегите топливо.
– Есть, сэр.
Конвой и «Килинг» неслись навстречу друг другу. На западе еще догорал закат, и Краузе различал силуэты кораблей, но за кормой небо уже потемнело, и они не могли видеть приближение «Килинга». И строй конвоя смешался; не осталось безопасных проходов между колоннами. Это означало, что все суда непредсказуемо маневрируют в попытке избежать столкновения или вернуться на место в строю. И все равно надо идти вперед. «Виктор» подбит. Краузе стоял собранный, напруженный, готовый к действию, и внезапно на него накатило нестерпимо острое горе. Он знал, что через несколько секунд насущные задачи вытеснят это чувство. Наполеон, услышав в разгар боя о смерти любимого солдата, сказал: «Как жаль, что у меня нет времени его оплакать». У Краузе было пятнадцать секунд, чтобы горевать. Затем…
– Право руля. Одерживай. Лево руля. Одерживай.
«Килинг» направлялся в просвет рядом с коммодором. Надо будет его обогнуть. Просвет расширялся.
– Право на борт!
Судно за коммодором сильно отклонилось от курса. Краузе быстро прикинул расстояние до темной громады. «Килинг» накренился, поворачивая.
– Одерживай! Так держать! Лево помалу. Одерживай. Лево руля. Одерживай.
«Килинг» пронесся мимо носа одного судна и кормы другого, затем вдоль темного силуэта, и вот они уже за пределами конвоя.
– Все машины вперед полный.
– Есть все машины вперед полный. Машинное отделение отвечает: «Есть все машины вперед полный», сэр.
– Очень хорошо.
Минуты были бесценны, но следовало замедлить ход, чтобы получать данные локатора.
– Возобновить локацию.
– Предмет справа по носу! Близко!
Предмет? Перископ? Краузе с биноклем у глаз выскочил на крыло мостика. Последний свет еще брезжил. Предмет оказался обломком шлюпки – только переломанная носовая часть, уже почти затонувшая. На ней, раскинув руки, лежал лицом вверх человек, еще живой; он попытался приподнять голову и посмотреть, что на него движется. В следующую секунду его накрыла носовая волна «Килинга». Еще раз Краузе увидел его, когда обломок шлюпки проносился мимо борта. Волны все так же перехлестывали через него. Тот темный силуэт впереди, должно быть, «Кадена». Забыть смутно различимое лицо, через которое перекатывают волны.
– Орел вызывает по рации, сэр, – сказал Харбатт.
Орел? «Виктор» вызывает его по рации? Трепет надежды. Краузе схватил трубку:
– Джордж – Орлу. Прием.
– Торпеда попала нам в машинное отделение, – произнес все тот же апатичный английский голос. – Здесь «Кадена». Она берет нас на буксир.
– Я вижу «Кадену», – сказал Краузе.
– А мы сразу за ней, сэр. Машинное отделение залито, электричества нет. Мы только что подключили рацию к аккумулятору.
– Секунду. Мистер Харбатт! «Кадена» берет «Виктор» на буксир. Обходите их на расстоянии полмили.
– Есть, сэр.
Назад к рации.
– Я патрулирую вас на расстоянии в полмили.
– Спасибо, сэр. Мы делаем все, чтобы спасти корабль.
– Нисколько не сомневаюсь.
– Переборки неплохо держат, сэр, и мы раскрепляем их подпорами. Беда в том, что много пробоин и в других отсеках. Сейчас заделываем их.
– Да.
– «Кадена» забрала у нас сто человек, всех, кто сейчас не нужен. Тридцать погибли в машинном отделении.
– Да.
– У нас пятипроцентный крен на правый борт и осела корма, сэр, но на буксире идти сможем.
– Да. «Кадена» передает буксирный трос?
– Да, сэр. Думаю, еще минут пятнадцать – и двинемся.
– Хорошо.
– Будем использовать ручной рулевой привод, так что до определенной степени сможем управлять кораблем.
– Хорошо.
– Капитан просит доложить вам, сэр, что «Короля Густава» подбили прямо перед нами. Насколько мы видели, в него попали три торпеды через короткие промежутки времени. Похоже, веер, выпущенный с близкого расстояния.
– Да, похоже.
– Он затонул меньше чем за пять минут. «Кадена» подобрала капитана и часть команды, сэр.
– Да.
– Нас торпедировали, когда он тонул. Локатор не услышал торпед, было слишком много помех.
