В прошлом сон не считался столь же приватным и личным действом, как сегодня. Помню, с каким восхищением разглядывала спальню Людовика XIV в Версале. Применительно ко всем комнатам личных покоев монарха действовал замысловатый этикет касательно лиц, которым дозволялось входить в спальню или выходить из нее. Поскольку во дворце отсутствовали «личные комнаты» в чистом виде (все помещения располагались одно за другим, в линию, чтобы попасть в следующую, приходилось сперва пройти через предыдущую), само понятие личной комнаты в Версале разительно отличалось от привычного в наши дни. Однако опочивальня короля отличалась особой публичностью, поскольку именно там соблюдался известный ритуал наблюдения за пробуждением короля – grand levée. В ходе этого строго регламентированного события члены двора каждое утро собирались в опочивальне, дабы наблюдать, как просыпается король-солнце, в результате чего та больше напоминала театр, а не то, что мы привыкли считать спальней. Немножко похоже на веб-камеру с прямой трансляцией из президентской главной спальни Белого дома. Современным людям трудно понять, как столь интимный и уединенный акт может выставляться на всеобщее обозрение. Но еще более странной вещью представляется степень интимности, возникающая в результате подобного ритуала между королем и его подданными. Они видели своего короля без пудры и одежды, без парика и каблуков. Представьте, каково просыпаться, не имея времени, чтобы привести себя в порядок – почистить зубы, причесаться, помыться, – прежде чем появиться на людях. Сама мысль об этом переводит вопрос всклокоченных волос на новый уровень.
Роскошь приватности в спальне – это современное изобретение. В своем исследовании французских домов «Наши дома» («Nos Maisons») Беатрис Фонтанель пишет, что в средние века спальня представляла собой куда более публичное место для множества различных действий: работы, одевания, сна и омовения. В больших домах всегда существовала опасность того, что кто-нибудь улизнет с ценными вещами, хранившимися в спальне в les coffres: дорогой одеждой, ювелирными украшениями, обувью и прочими необходимыми предметами. Фонтанель отмечает, что у хозяйки дома на поясе всегда висела огромная связка ключей. Обеспечить безопасность, сохранность вещей и приватность можно было, только запирая двери.
Сегодня мы, разумеется, рассчитываем на уединенность. Любой, кто имел дело с современным американским подростком (или сам является таковым), знает, что наличие отдельной спальни воспринимается как обязательное требование. В шестнадцать лет я считала, что имею на нее полное право, что все должны уважать мое «личное пространство» и что я могу украшать свою спальню по собственному желанию. Во Франции подростки не имеют такой свободы в декорировании своей спальни, однако их представление о приватности практически такое же. Современная французская chambre – убежище, остров, святилище, где человек может освободиться от коллективного характера семейной жизни.
Мишель Перро, французский историк, специализируется на женской истории, ее книга «История комнат» («Histoire de Chambres») анализирует функцию французских спальных помещений. Мишель писала о спальне как о месте, где человек проводит половину своего времени и переживает в своем личном пространстве мечты, желания, страсти, потери, головные боли и болезнь. Но такая приватность является более-менее современным изобретением, зачастую приписываемым иностранному влиянию. Нередко рассадниками индивидуализма называют дома английских аристократов, в которых внутренние коридоры были спроектированы таким образом, чтобы человек переходил из одной комнаты в другую, попадая в укромные уголки, где можно было предаваться неге. По моему опыту, la chambre относится к числу самых приватных комнат во французском доме, которую (как и salle de bain) вы, скорее всего, никогда не увидите, если только вас не пригласят провести там ночь в качестве гостя. Но даже тогда вам доведется лицезреть лишь ту спальню, где вы будете спать. До знакомства с Адрианом я никогда не видела настоящую спальню француза. Встречала фотографии дизайнерских спален в журналах и отмечала la chambre во французских фильмах, однако мой личный опыт был сведен к минимуму. Я прожила во Франции много лет и побывала во многих французских домах, но не видела ничего, кроме salon и salle à manger. Получить приглашение на обед во Франции нелегко, не говоря уже о дозволении посетить самую закрытую территорию семьи. Попасть в спальню француза можно только в том случае, если вы намерены спать с ним.
После того как я влюбилась в Адриана, мне частенько удавалось увидеть его chambre. Квартира его, как я уже упоминала при описании его коллекции книг, находится в сердце Парижа и согласно большинству стандартов просто крошечная. Спальня притулилась на половинном этаже с мансардным окном, из которого видны многие классические парижские здания. Там хватало места только для футона, узкого шкафа и кресла. Когда мы поднимались наверх спать, появлялось ощущение, будто мы карабкаемся в гнездо. Тем не менее эта спальня-гнездо, сколь бы крохотная она ни была, отвечала всем стандартам французской chamber, как я бы ее определила.
Если конкретнее, она была предназначена для одного-единственного действия – находиться в постели. Уж с какой целью вы там находились – сна или иных занятий, мы в рамках данного описания обсуждать не будем, но могу сказать, что французы используют спальню по конкретному и определенному назначению: снять одежду и забраться под одеяло.
Постельное белье по большей части нейтральных цветов, изготовлено из высококачественного хлопка без замысловатых рисунков. Хотя во французских детских часто можно встретить яркое цветно белье и мебель из IKEA
[12], заразившие весь мир, словно шведский грипп, цвета в спальнях преимущественно остаются более-менее приглушенными. Французы предпочитают простую элегантную спальню без лишних украшений. Они также не склонны к тщательно подобранному декору, столь популярному в Америке. Во французской спальне я никогда не видела комплектов подходящих друг к другу штор, наволочек, простыней, покрывал, ковров и прочего. Может присутствовать некий цвет, объединяющий пространство и собирающий его воедино, однако данный эффект ненавязчив и спокоен. Элегантность всегда берет верх над тематическим убранством.
В общем и целом французское постельное белье не сильно отличается от нашего, правда, зачастую французов, оказавшихся в Америке, смущает отсутствие пододеяльников. Хотя многие американцы действительно накрывают тонкие нижние одеяла (comforters) толстыми верхними (duvets), в Соединенных Штатах тонкие и толстые одеяла традиционно используют без пододеяльника. Одна моя знакомая француженка, которая снимала в Нью-Йорке обставленную квартиру по субаренде, была вынуждена написать мне сообщение с вопросом о постельных принадлежностях. Она нашла простыню на резинке, обычную простыню и тонкое одеяло, но никаких пододеяльников. Во Франции на одеяло всегда надевают пододеяльник и редко (если вообще когда-либо) просто подкладывают под одеяло простыню. Когда я сообщила, что пододеяльник ей вряд ли удастся найти, она принялась уточнять, нужно ли ей каждый раз стирать тонкое одеяло, couette, вместе с простынями. Французы воспринимают пододеяльник как защитный слой от пятен, снимают и стирают его еженедельно. Идея еженедельной стирки самого одеяла казалась моей подруге довольно странной, и, как мы знаем, она не является распространенной практикой в США.
