– Это мое убежище, позволяющее укрыться от внешнего мира и почувствовать себя в собственной вселенной. Мой дом помогает восстановить душевное равновесие. Приходя сюда, я могу полностью расслабиться.
Он подался вперед, указывая на большой бюст на каминной полке.
– Просто невероятно. Все мы замечаем совершенно разные вещи. Взгляните на камин. На прошлой неделе мой приятель, зашедший в гости, сделал замечание касательно двух керамических фигурок на полке над камином. И не обратил внимания на мраморный бюст, который намного крупнее. Почему он заметил одно, но упустил из виду другое? Этот вопрос не дает мне покоя.
Я внимательно пригляделась к статуэткам. Раньше я их не видела. В глаза бросался только мраморный бюст.
– Я раскрываю гостям свой внутренний мир, но также узнаю что-то и о них, их вкусах, идеях. Каждый приход гостей на обед – это обмен идеями. Кстати, в моем доме нет ничего дорогого. Все это я нашел на блошиных рынках и в антикварных магазинах, поэтому оно представляет ценность лишь для меня, в личном смысле. Значение имеет именно поиск и расстановка таких предметов.
Показывая мне другие комнаты своей квартиры, в каждой из которых множество самых различных предметов, Жак пояснил, что вдохновлялся традицией le cabinet de curiosité
[1]. У меня имелось смутное подозрение, что подобные кабинеты были каким-то образом связаны с эксцентричными коллекционерами, русскими принцами, сумасшедшими учеными или музеями, но я никогда не думала о кабинете редкостей в связи с домом. Позднее в интернете я нашла информацию о том, что кунсткамеры как понятие получили широкое распространение в эпоху Ренессанса. Подобные коллекции состояли преимущественно из геологических, антропологических, естественнонаучных экспонатов и медицинских инструментов. Ботаники выставляли засушенные цветы, а лепидоптерологи – бабочек. Они демонстрировали страстное увлечение коллекционера и считались микрокосмом мира. Это своего рода театр памяти, воздвигнутый в целях напоминания об одном из важнейших и прекраснейших аспектов жизни.
Театр памяти. Это словосочетание наиболее уместно, когда речь заходит о применении объектов во французской прихожей. Холл – это сцена для личного вкуса, для предметов, пробуждающих воспоминания. Размещая их в прихожей, вы устраиваете театральное представление, раскрывая свой внутренний, личный мир и разыгрывая его для мира внешнего.
Надо признать, квартира Жака весьма необычна. Среднестатистический французский дом не набит под завязку экзотическими предметами и сокровищами, но стремление выразить себя посредством различных безделушек свойственно многим французам. Вспоминаются прихожая Жаклин с гравюрами и винтажными шляпами и прихожая Постель-Виней с черепами и медицинскими книгами. И хотя дом Жака самый нетипичный из этих трех, их объединяет общая идея.
Однако создание кабинета редкостей в прихожей сопряжено с одной опасностью – захламленностью. Всем нам доводилось видеть заваленные мелочевкой полки и столы, которые больше смахивают на поверхности для нагромождения хлама. Кабинет редкостей от скопидомного накопления мусора отделяет тонкая грань. Вам не нужна загроможденная прихожая, но прихожая пустая и стерильная – это еще хуже. Значимые выразительные предметы в прихожей язык не повернется назвать хламом. Ключевое слово здесь – «выразительные». Предметы должны выражать ваше видение или иметь значение для вас в личном плане. И показать, какими вы хотели бы предстать перед окружающим миром. Жак скрупулезно организовал и курировал свою коллекцию, и в результате она получилась интересной и весьма своеобразной. Я покидала его квартиру с ощущением прикосновения к красоте.
Несмотря на множество общих черт между прихожими Жаклин, Жака и моих свекра и свекрови, нельзя сказать, что они вписываются в один конкретный стиль. Расскажу вам об одной квартире в XII округе, она располагалась на третьем этаже здания постройки XIX века, недалеко от Оперы Бастилии. Огромные окна со створными переплетами выходили на авеню Довениль. Разумеется, я смотрела фотографии жилища перед приездом, но едва переступив порог квартиры и оказавшись в прихожей, ощутила, что это место по-настоящему французское. Холл, аккуратный и безупречно чистый, был выкрашен в белый цвет, из потолочного медальона в форме цветка свисал маленький изысканный канделябр. Но это оказалась единственная типичная черта. В одном углу стоял большой керамический бульдог с кожаным ошейником с шипами. На маленьком деревянном столике сидели, обнявшись, два одинаковых набивных медвежонка, оба в мужской одежде. Рядом с медвежатами я увидела карамельки в обертках в стеклянной миске и открытку с изображением двух загорающих обнаженных парней с сомбреро на интимных местах, на все синее небо было написано слово «Мексика». До того как я вошла в квартиру, владелец казался совершенным незнакомцем. Но пока я стояла в прихожей и осматривалась, впервые знакомясь с этим французским домом, то узнала массу полезной информации о стиле хозяина, его чувстве юмора и сексуальной ориентации. Более того, почувствовала, что он доверяет мне в достаточной степени, чтобы раскрыться, а это, в свою очередь, наложило особенный отпечаток на мое пребывание в его доме. В этом и кроется сила прихожей: она представляет вас, обитателя дома, каждому входящему. Даже в ваше отсутствие.
Когда мы с мужем перебрались в Нью-Йорк, то поселились в маленькой современной съемной квартире, где не было ничего похожего на прихожую. Входная дверь открывалась в самый центр жилого пространства. Гость сразу оказывался подле дивана и обеденного стола. И мы ничего не могли с этим поделать, жилище было организовано именно таким образом.
Я пришла к выводу, что при офранцуживании современного жилища наибольшую проблему представляет отсутствие физических границ между комнатами. Нам свойственна многозадачность в каждом помещении: прихожая как гостиная и гостиная как рабочий кабинет.
Если вы живете в доме без настоящей прихожей, можете обустроить символическую. Под этим я понимаю персонализированное пространство, где можно задержаться, войдя в дом. В нашей маленькой открытой квартире мы с мужем предприняли попытку возвести некие символические перегородки.
Мы отделили зону прихожей с помощью вешалки для верхней одежды, поставили рядом с ней полку для обуви, а на стене у двери развесили фотографии в рамках. Исключительно личные фотографии. Мой муж, талантливый фотограф и кинорежиссер, сделал серию снимков во время урагана Сэнди. Мы переехали в Нью-Йорк за несколько месяцев до него и только обживались в новом доме. Когда мы описывали фотографии гостям, то неизбежно вспоминали историю о нашем переезде из Франции в Нью-Йорк, а это, разумеется, подводило к рассказу о нашем знакомстве в Париже. Прихожая открывала двери в нашу личную биографию, сближая нас с друзьями.
Муж повесил эти фото, и этот его жест был абсолютно естественным, попыткой воссоздать прихожие, через которые ему довелось пройти за всю предыдущую жизнь. Я, американка, не имевшая столь длительного опыта пользования прихожими, с интересом наблюдала, как он создает интимное пространство, приглашающее к беседе. К тому моменту я уже понимала значимость французской прихожей, но еще не задумывалась о реакции других людей. Разница в поведении французов и американцев, входивших в нашу квартиру, обозначила весьма четкие культурные ожидания в отношении сути и смысла прихожей. Французские гости останавливались подле фотографий, расспрашивали о них, ожидая истории, рассказывали, как сами пережили ураган Сэнди. Американцы, как правило, быстро скользили взглядом по снимкам и сразу же, не задерживаясь, направлялись в гостиную или кухню, смотря где в тот момент собрался народ.
