– Нет, – говорит Тиффани. – Потому что она не anorexique.
– Я съела одну конфету, – повторяет Наташа. – А потом выбросила коробку, потому что началась посадка в самолет и я боялась, что не устою перед соблазном съесть много.
– Ага! Соблазн! Почему ты используешь это слово?
– Потому что я нормальный человек. В самолете мне было бы скучно, и от скуки я съела бы больше конфет, чем мне на самом деле хотелось, поэтому я выбросила их, чтобы они не мозолили глаза.
Тони вздыхает.
– Ну что ж, ладно, ты можешь не участвовать в следующем пункте программы, раз ты такая “нормальная”.
В последующие пятнадцать минут Тони заставляет всех пережить заново свои воспоминания, которые они оценили на девять или десять баллов, – сначала в том виде, в котором они хранятся в их памяти, потом – в черно-белом варианте, а потом – как будто они наблюдают это со стороны. Он заставляет их снова и снова прокручивать все эти версии в голове.
Позже, в спальне, девочки затевают игру: заставляют Тиффани произнести “нейролингвистическое программирование”, это безумно смешно, тем более что Тиффани, как обычно голая выше пояса, вместо “лингвистическое” каждый раз говорит “лангустическое”, и всем удается выбросить из головы то, что под конец произошло с Тони и Домиником, и что в этом были виноваты они, девочки. Статическое электричество росло, Эль плакала, переживая эпизод, в котором у нее что-то застряло между зубами, и это увидел мальчик, Син-Джин шепталась с мадам Венсан, и Таш нагнулась, чтобы подержаться за металлическую ножку стула, – хотела снять электричество, и на этот раз ее буквально ударило током – раздался треск, вспыхнули искры, ее прямо-таки обожгло, так что она вскрикнула, и тогда Тиффани хихикнула, и тогда…
– По-вашему, это смешно, да? – воскликнул Доминик, испепеляя их взглядом. – Думаете, это прямо оборжаться как смешно? Думаете, анорексия – это смешно? Ваша подруга умерла, и мы здесь пытаемся спасти вас от смерти. Пытаемся сохранить вам жизнь!
Тишина.
– Даже если вы не умрете от самой анорексии, – продолжал он. – Даже если не умрете от того, что ваше собственное тело начнет пожирать само себя, а потом перестанет, потому что вы его убили, есть тыща других способов умереть. Ты-ща. Вы никогда не видели, как сексуальную рабыню скармливают тигру? Так себе зрелище, можете мне поверить. Жирных девочек не скармливают тиграм, их…
Вот на этом месте Тиффани, Таш, Лисса, Рейчел, Дэниель и даже Доня не выдержали. Жирных девочек не скармливают тиграм??? Это еще что за херня? Их разобрал такой хохот – вот реально до слез! – что они попадали со своих оранжевых стульев, от переизбытка статического электричества, горя и абсурда.
И были немедленно отправлены к директору.
Французность Тиффани – огромная планета с собственной гравитацией. Если тебе хочется нормально с ней поболтать, нужно очень хорошо говорить на французском. Поэтому у них у всех очень хорошо обстоят дела с уроками французского, кроме одной только Тиффани, которая не понимает английские инструкции на бланках с тестами. Казалось бы, мадам Венсан должна быть рада такому рвению учениц, но она совсем не рада. Она презирает этих девочек с торчащими тазовыми костями и ключицами и подвернутыми юбками. Ненавидит, когда они смеются. Ненавидит их зубы.
Она вызывается проследить за выполнением утреннего наказания. Заявляется к ним в спальню в пять пятнадцать утра, ей это в радость, и выводит в бассейн, где они обязаны до завтрака проплыть пятьдесят раз туда-обратно. Полотенцами пользоваться запрещено. В смутном водяном свете они рассматривают сквозь поцарапанные стекла плавательных очков жир друг друга. Принимают холодный душ. Вечером, перед тем как сесть за уроки, они должны пробежать три мили до деревни и назад. На улице темно, они спотыкаются о корни деревьев, цепляются головой за старые паутины, но всем плевать. Принцессе Августе, скорее всего, никогда не доводилось бегать на большие дистанции, но о ней больше никто не говорит.
Пока девочки плавают, мадам Венсан потихоньку приседает – еле-еле, потому что у нее больные колени, а пока они бегут, она вяло отжимается, упершись ладонями в холодный бетонный пол рядом с бассейном. Хотя ей уже пятьдесят шесть и она заведует пансионом в забытой богом дыре, мадам Венсан остается француженкой и по-прежнему мечтает о молодых и страстных любовниках. Не о таких, как доктор Морган, который иногда заваливается к ней в комнату после долгого одинокого воскресенья. Она презирает Тиффани намного больше, чем остальных, потому что Тиффани – француженка, но она никогда не станет похожа на мадам Венсан. У Тиффани всегда будет золотистая кожа и розовые соски. Всегда.
Осенние каникулы. Наташа собирает сумку, надевает все ту же юбку “хэлперн” и доезжает на поезде до Кингс-Кросс, где ее встречает вызванный заранее черный кэб.
Вечер пятницы – Лондон сверкает под дождем, как огромный драгоценный камень. Так много денег, света и красоты сосредоточено в одном месте. На каждой улице – одежды, запахов и тел на миллиарды фунтов. Одежды, запахов, тел, а еще – идей, которые существуют, идей, которые почти существуют, и идей, которых пока еще не существует. Многие мили блокчейнов. Блокчейнов – до Луны. Деньги, коды, голодные тигры. Пар на окнах. Особый вид комаров, который обитает только в лондонском метро, сейчас погружен в спячку или куда там они деваются в это время года. Раскисающие от сырости первые зимние пальто. Коряги и клячи в пуховиках и ботильонах.
Квартира тети Сони окнами выходит на Темзу, и мимо плывут старые речные баржи, прогулочные кораблики и паромы. Драгоценный камень отражается в Темзе. Река приумножает его сияние, придает благородства. Они нужны друг другу, Темза и ее бриллиант. И вечно льнут друг к другу в сверкающей темноте.
Самолеты облетают Эссекс и выстраиваются в очередь, чтобы приземлиться в Хитроу. В них тоже от пола до потолка – сплошь деньги. Деньги, биология и любовь. Есть ли в них что-нибудь еще? В одном из самолетов, кроме пилота и второго пилота, летит лишь один-единственный персидский кот белого цвета. В другом – дворецкий и немного суши. Реактивные следы распадаются на части и сыплются с неба горстью жемчужин, лепестками белых роз, крупинками сахарной пудры, клочками пара.
В кухне тетя Соня разъясняет Таш разработанный ее молодым коллегой алгоритм, который позволяет определить, какой способ связи с наибольшей вероятностью предпочтет человек для совершения чего-то секретного – например, для покупки наркотиков, заведения романа на стороне или совращения ничего не подозревающего подростка. Нужно взять дату и место рождения человека, его пол и к этому прибавить несколько фактов – в основном про то, как он одевается. Носит ли этот человек джинсы? Высокие каблуки? Мужчины старше пятидесяти, которые не носят джинсы, с наибольшей вероятностью воспользуются электронной почтой. Если им за семьдесят, они передадут бумажную записку. А вот мужчины сорока двух – сорока пяти лет, которые при этом носят джинсы, прибегнут к помощи снэпчата. Таш представляет себе Тони и Доминика в снэпчате. Картинка жутковатая, но жизненная. Нормкор.
