Я хотел бы ей верить. Ответил, что подумаю над этим.
Однажды женщина из блоговой команды нашла статью, написанную «стариканом» (Марк Даффи, пятьдесят три года), работавшим в BuzzFeed. «Каково это, быть самым возрастным сотрудником BuzzFeed» – значилось в заголовке. Даффи изображает себя бестолковым придурком и снабжает статью иллюстрациями Бенджамина Баттона, Деда Симпсона и сумасшедшего лысого гражданина пожилого возраста из рекламных роликов Six Flags, из тех, где он одет в смокинг, большущие очки и пританцовывает, как полудурок.
Блог-дамы уверены, что эта статья из BuzzFeed уморительна.
– Дэн, тебе нужно написать что-нибудь в этом духе для нас, – заявила Джен.
– Да! – поддержала ее Эшли. – Типа, «каково это – быть старым друганом в HubSpot». Ты бы шикарно с этим справился!
– Надеюсь, что вы умрете, потолстев на сто фунтов, в окружении кошек, которые попируют вашим трупом, – к сожалению, не то, что я им ответил.
А ответил я:
– Ух ты. Об этом стоит задуматься.
Я улыбался. Смеялся над шуткой. Я старый! Я, черт побери, старый! Мне точно нужно написать что-нибудь забавное о том, каково это быть настолько старым!
Однажды я работал над проектом в отделе бренда и шумихи, и один из двадцати с чем-то братанов придумал мне новое прозвище. «Я буду называть тебя Шумный дед», – радовался он. Все смеются. Я тоже смеюсь, почему бы и нет? Шумный дед! Это ж умора! Джимми, выдумавший эту кличку, не знал, чем я занимался до прихода в HubSpot, а если бы и знал, ему было бы все равно. Он наверняка слышал о Newsweek, но сомневаюсь, что когда-либо читал его. Для него это ничего не значит. Он недавно выпустился из какого-то государственного колледжа в Нью-Гэмпшире, и хоть он и работает в медиа, никогда не слышал о Drudge Report, а когда я сказал о Джордже Мартине как о «пятом Битле», Джимми воскликнул: «О, это он пришел в группу после смерти Маккартни?» Эх…
Может быть, я – легкоранимый. Это ведь, в конце концов, просто пара подколов. Это неплохие люди. Большинство из них не пытаются язвить насчет моего возраста. Возможно, им даже никогда не придет в голову, что это задевает меня.
Естественно, я не буду говорить об этом HR. Это бы выставило меня совсем сумасшедшим и, что хуже всего, старым. А этого я хочу меньше всего. Нетрудно понять, почему сотрудники постарше не жалуются на возрастную дискриминацию. Кто хочет быть плаксой? Думаю, то же относится и к тем, кто чувствует себя ущемленным по расовым или гендерным признакам. Как ты докажешь, что не получил повышение, потому что ты женщина или темнокожий? И как только пожалуешься, тебя заклеймят как скандалиста.
И все же мне известно, чтó я чувствую. Я знаю, что когда оглядываюсь по сторонам, то там не много людей таких же, как и я. Конечно, надо мной не потешаются и меня не преследуют. И эти мелкие эпизоды и замечания, по ходу дела, не очень важны, если взглянуть на каждый из них по отдельности. Но если собрать их вместе, они в сумме составят… Что-то.
Самая большая трудность в случае, если ты старше остальных, заключается в проблеме адаптации. В технологических компаниях, таких как HubSpot, это не просто нечто желательное – это основа успеха. Возможно, это самое важное. Стартаперы много говорят о важности «культурного соответствия». Уингман поднял эту тему во время нашей самой первой встречи за ланчем в тайском ресторане, где он сказал мне, что старается брать на работу таких людей, с которыми хотел бы пойти выпить пива после работы. В ИТ-индустрии концепция культурного соответствия представлена в позитивном ключе. К сожалению, на самом деле «культурное соответствие» – это всего лишь возможность для молодых белых ребят брать на работу таких же молодых белых ребят, что приводит к полному отсутствию культурного разнообразия.
У HubSpot проблемы заключаются не только в возрастном цензе. У компании есть проблемы с полом и этнической принадлежностью. Среди сотрудников много женщин, но высшее руководство состоит из мужчин, почти все из которых белые. В группе руководителей из шестнадцати человек есть только две женщины. Из восьми директоров женщин только две, и все директора, помимо Дхармеша, белые.
Среди рядовых сотрудников количество темнокожих составляет ноль, насколько мне известно. Когда я впервые пришел на собрание всего коллектива компании, то был ошарашен: толпа белых людей, и все молодые. Дело не в том, что они все белые, а в том, что они все из одной категории белых. На собраниях «Ку-клукс-клана», наверное, палитра европеоидов представлена шире. Как будто ты внезапно попал в какую-нибудь лабораторию по изучению евгеники, где людей вытаскивают из коконов уже одетыми в продукцию J. Crew, Banana Republic и North Face. У всех женщин волосы одинаковой длины, до плеч, а когда на улице дождь, они все приходят на работу в сапогах Hunter, доходящих до колена. Парни – бывшие спортсмены и члены студенческого братства, со стрижками «под ежик», шортах цвета лосося, бейсболках козырьками назад и топсайдерах. Это выглядит как ежегодная встреча членов университетского братства из какого-нибудь маленького колледжа в Новой Англии. Как будто Кейп Код поделился своими летними туристами возрастом до тридцати лет, и все они оказались в одном здании на Кендалл-сквер, все еще в футболках Black Dog Tavern.
Как я понимаю, в HubSpot работает немного тех, кому за пятьдесят, чуть большее количество сорокалетних, несколько десятков людей, кому под тридцать, и огромная армия тех, кому двадцать с небольшим хвостом. Позже один бывший сотрудник HubSpot, которому уже под сорок, рассказал, что, когда он увольнялся, в компании работало семьсот человек, и только семьдесят пять из них были старше тридцати пяти.
«Молодые просто умнее», – сказал однажды основатель и генеральный директор Facebook Марк Цукерберг, когда ему исполнилось двадцать два года. Несомненно, впоследствии кто-то отучил его говорить подобные вещи. Но это не изменило его предпочтений при наборе сотрудников. «В 2013 году средний возраст сотрудников Facebook составлял двадцать восемь лет, согласно PayScale. Из тридцати двух компаний, исследованных PayScale, у восьми из них медианный возраст работников был меньше тридцати и только у шести превышал сорок пять», – пишет New York Times в статье под названием «Сотрудники ИТ-компаний молоды (очень молоды)».
«Кремниевая долина стала одним из самых эйджистских мест в Америке», – объявил в марте 2014-го Ноам Шайбер в статье, опубликованной в New Republic, умело озаглавив ее: «Жестокий эйджизм сферы информационных технологий». В статье идет речь о пластическом хирурге из Сан-Франциско, который называет себя «вторым самым известным раздатчиком ботокса» и описывает состояние сорокалетних мужчин, отчаянно желающих сделать себе косметическую операцию, чтобы остаться на своих рабочих местах. «Мы хотим, чтобы лучшая работа у людей была впереди, а не позади», – значилось в объявлении о работе, которое цитирует Шайбер.
В индустрии информационных технологий эйджизм вульгарен и бесцеремонен. Он вплетен в легенды, возникающие в стартапах. Почти по определению, эти компании основаны и управляются молодыми людьми. Молодые люди – это те, кто хочет изменить мир. Они дышат страстью. У них есть новые идеи. Венчурные капиталисты открыто признают, что предпочитают инвестировать в учредителей, которым двадцать с чем-нибудь лет. «В головах инвесторов возрастной предел – тридцать два, – сказал однажды Пол Грэм, руководящий бизнес-инкубатором под названием Y Combinator, добавив: – Меня может обмануть только тот, кто выглядит, как Марк Цукерберг». Джон Дуерр, легендарный венчурный капиталист и партнер Kleiner Perkins, однажды сказал, что ему нравится инвестировать в «белых ботанов, бросивших Гарвард или Стэнфорд, и которые абсолютно асоциальны. Когда я вижу набор этих качеств, становится очень легко определиться с вложениями».
