На несколько месяцев первой половины 2014 года все на самом деле стало лучше. Я переехал на четвертый этаж, в недавно отремонтированное помещение; теперь целый мир отделял меня от того круга ада, который назывался комнатой телемаркетинга. Я писал электронные книги для венчурных капиталистов и директоров по маркетингу, что, конечно, было не так весело, как работать колумнистом в Newsweek, но лучше, чем объяснять HTML Маркетологу Мэри. Я также помогал обновлять «Входной маркетинг», книгу, опубликованную Халлиганом и Дхармешем в 2009 году.
Я начал брать фриланс на стороне, писал статьи для Newsweek Japan на тему робототехники и искусственного интеллекта. Конечно, случались такие дни, когда я рассказывал дома Саше о глупостях, которые учудил какой-нибудь идиот, но, по большей части, я научился ни на что подобное не реагировать.
Самое лучшее – это то, что мне больше не нужно было работать с Марсией, Джен и Эшли, женщинами, заведующими блогом, или с Уингманом. Единственный, с кем я имел дело, был Троцкий, и с ним мы стали приятелями. Троцкий нравился мне настолько, что однажды на выходных я пригласил его с семьей к себе на пикник. Мы готовили стейки и смотрели, как играют наши дети. На работе Троцкий иног- да заглядывал ко мне просто поболтать.
По всей видимости, в блоге заметили, что мы с Троцким дружим, и это их бесило. Им не нравился Троцкий. Спиннер, кстати, он тоже не нравился. Спиннер пожаловалась Черепу на то, что мы с новым вице-президентом слишком уж сдружились. Череп сделал внушение Троцкому, заявив, что ему нужно перестать неформально общаться со мной на работе. По крайней мере, так он мне передавал.
– Дамам из блога это не нравится, – сообщил он.
Я не мог в это поверить.
– Мы что, в средней школе? – спросил я.
– Ну… – протянул Троцкий, – это не все.
Спиннер рассказала Черепу, что наши приколы доставляют дискомфорт дамам, сидящим возле меня. Какая-то из женщин подслушала один из наших разговоров и решила, что это неприемлемо. Троцкий не рассказал, кто именно наябедничал, но передал суть разговора. Мы разговаривали об уходе за ребенком. Жена Троцкого работала на полной ставке. Они попытали счастья с детсадом и думали нанять няню. Мы сталкивались с такой же проблемой и сначала наняли няню, а затем решили, чтобы няня стала жить с нами и приглядывать за детьми. Оказывается, поселить в своем доме девятнадцатилетнюю немку – не самая лучшая мысль. Ничего непристойного никогда не случалось, но мою жену эта ситуация сводила с ума. Троцкий поддержал меня, заявив, что его жену никогда бы не вдохновила идея найма гувернантки «au pair».
И этот разговор доставил кому-то неудобства. Этот человек обратился к Спиннер, которая доложила Черепу.
Как по мне, все это глупость. Но Троцкий отнесся к этому серьезно. «Ты можешь быть уволенным почти за что угодно и пережить это, – говорит он. – Но что ты не сможешь пережить, так это увольнение за сексуальное домогательство. Если такое произойдет, ты никогда больше не сможешь найти работу».
С того момента я сторонился Спиннер и дам из блога. Я здороваюсь с ними, приходя на работу, и прощаюсь, когда ухожу, и всё.
Однако неприятности со Спиннер у Троцкого только начинались. Почему-то она решила, что ненавидит Троцкого, и ждала повода разорвать его. Однажды вечером, по глупости, он дал ей такую возможность.
Началось все с того, что Троцкий написал пост на Facebook о кампании Ban Bossy, которую продвигала Шерил Сэндберг. Сэндберг хотела, чтобы все прекратили использовать слово «властный» при описании девушек. Троцкий заметил, что вместо использования своего высокого положения для преследования чего-то тривиального, вроде слова «властный», Сэндберг стоило посвятить себя более важным проблемам, таким, например, как состояние популяции африканских слонов, находящихся на грани вымирания.
Троцкий обожает слонов. Он всегда говорит об ужасных браконьерах, убивающих их из-за бивней. Без понятия, почему слоны ему так полюбились или как его разум совершил нелогичный скачок от феминистской кампании Шерил Сэндберг к проблеме браконьерства. Но мне в общем-то и все равно.
Однако Спиннер это задело за живое. Она совершенно вышла из себя. Вместо того чтобы поднять эту проблему на работе и поговорить с Троцким наедине, она ворвалась на его страницу в Facebook и начала строчить комментарии, упрекая его в том, что он не в состоянии достаточно серьезно отнестись к правам женщин. Она писала, что Троцкому должно быть стыдно за это послание, которое он отправил талантливым и умным женщинам, работающим на него в HubSpot. Что они подумают, когда прочтут этот пост? Они почувствуют, будто ими пренебрегли. Почувствуют, что его больше заботят слоны, чем они.
Это безумие. И странный ход для пиарщика. Мы все должны «служить стоимости компании» и защищать бренд любыми средствами. Зачем атаковать нового вице-президента компании, парня, стоящего выше тебя по иерархии, и делать это публично, на Facebook? О чем она только думает?
Я начал подозревать, что Спиннер, может быть, немного не в себе. При этом Троцкий уж точно безбашенный. Он вступал в грызню на Facebook снова и снова. Как собака с костью. Накал страстей зашкаливал, ведь как и Троцкий, Спиннер обожала спорить и никогда не сдавалась.
Два дня они бессмысленно тратили время, обмениваясь оскорблениями в соцсети. Выглядело это как уголок дикой природы, где обезьяны кидаются дерьмом друг в друга. Это было отвратительно, глупо и …восхитительно. Спиннер учила Троцкого феминизму, а Троцкий ругал Спиннер за слонов. Вскоре другие люди – некоторые из HubSpot, некоторые просто друзья Троцкого или Спиннер – не выдержали и начали присоединяться к дискуссии, принимая сторону одного или другого и подначивая обоих.
Разговор скатился до уровня семиклассников, обменивающихся примитивными оскорблениями на школьном дворе. Никто не желал сдаваться. Каждый раз, когда ты думал, что уже все, один из них подкидывал очередную гранату. Троцкий присылал мне очередной имейл, где говорил, что с него хватит, он больше не собирается на это вестись. Я представляю, как затем он сидел дома, курил или, может быть, пил и наконец, не выдержав, открывал ответный огонь. Но она не могла уступить ему последнее слово, так что ей приходилось отвечать.
Наконец, вмешался Череп – не на Facebook, а в реальной жизни, в офисе. Он созвал их на собрание и велел прекратить страдать этой хренью, потому что своим поведением они представляют компанию в плохом свете.
Я успел полюбить происходящее. Думаю, это было великолепно. Я бы хотел, чтобы они боролись так друг с другом каждый день. Сплю и вижу, как Троцкий и Спиннер, одетые в костюмы мексиканских рестлеров, входят в бойцовский восьмиугольник ММА, а дамы из блога бросают в них конфеты и улюлюкают.
18. Карточный домик?
Однажды утром, в четверг первой недели апреля 2014 года, Троцкий отвел меня в сторонку в коридоре и поделился секретом: HubSpot завершил техническую подготовку к IPO. «Пока еще компания не стала публичным акционерным обществом, и об этом я никому не должен говорить», – он практически шептал. Мы идем на собрание. Ждем, когда люди, находящиеся в переговорной, закончат свои дела и уйдут.
