Я позвонил Троцкому из машины, медленно, с частыми остановками продвигаясь в потоке по шоссе 405. Уставшие дети расположились на заднем сиденье. Я надел гарнитуру, чтобы они не слышали, что говорит Троцкий. Думаю, им бы это не понравилось. Как я полагал, он собирался уволить меня, и если это так, я хотел, чтобы дети это не слышали. Я бы подождал с разговором до завтра, чтобы не пришлось все это обсуждать при них, но Троцкий все никак не мог успокоиться.
Он перечислял количество проблем, созданных моей шуткой, и утверждал, что это выставляет меня в дурном свете. Он говорил со мной официальным тоном. Кажется, что Троцкий тщательно подбирал слова, будто записал на бумагу все, что собирался сказать, и сейчас шел по списку. Вместо Троцкого, моего приятеля, парня с развязным чувством юмора, того, кто дружил со мной так, что на нас жаловались дамы из блога, нынешний Троцкий говорил со мной очень серьезным и официальным тоном, будто я совершил ужасное преступление против культа Оранжевых Людей, почти смертный грех, по меркам HubSpot.
Может, это случилось потому, что я провел несколько недель, сидя в одной комнате с писателями, рассуждающими об огромных членах и сухих вагинах, но, право же, мой маленький комментарий в посте Аттика не казался мне уж настолько серьезным.
Но это серьезно, говорил Троцкий. То, что я наделал – очень, очень серьезно. Очень плохо. Это огромная проблема. Мне потребуется много сил, чтобы вернуть доверие своих коллег.
«Ты сам вырыл себе яму, – говорил он. – Я не уверен, что ты сможешь из нее выбраться».
Я не спорил с ним и не говорил, что это ненормально – отслеживать посты на Facebook, а затем угрожать мне. Я решил, что просто выслушаю его, отмечу для себя все, что он скажет, сохраню спокойствие и отвечу как можно более кратко, памятуя, что на заднем сиденье мои дети, которые ловят каждое слово. «Хорошо, – говорил я. – Понимаю. Конечно. Хорошо. Да, я понимаю, о чем ты».
Но все это звучало невероятно – в буквальном смысле слова. Иными словами, я не верил, что Троцкий и впрямь думал то, о чем говорил. Этот невинный пост едва ли кто смог увидеть, а удалил я его через несколько минут после публикации. Более того, немного ранее Троцкий сам позвонил мне и рассказал, что Спиннер изначально вела себя, как имбецил, общаясь с Барбарой. Если бы Троцкий сказал: «Слушай, мы оба знаем, что Спиннер – идиотка, но нельзя над ней шутить», я бы еще мог поверить в его искренность. Но сказал он не это. Он сказал, что Спиннер права и ее жалоба обоснована. Он сказал, что согласен с Черепом, что меня, наверное, стоит уволить. Это великолепно. Не знаю, как это произошло, но Троцкий изменился – совершенно. Как в финальной сцене «Вторжения похитителей тел», когда ты думаешь, что Дональд Сазерленд – еще человек, но когда он открывает рот, ты понимаешь, что он стал… одним из них.
Все это выглядело как предлог для Троцкого, неважно насколько этот предлог весóм, спровоцировать скандал и выпереть меня из компании. Я вспомнил имейл, который он прислал мне ранее в этом месяце, в котором «как друг» просил меня подумать, почему я хочу продолжать работать в HubSpot. Может, он надеялся, что я отвечу ему: «Эй, ты прав, ничего не выходит, и я не вернусь после своего отсутствия». Вместо этого я позвонил ему и сказал, что хочу продолжить работать в компании. Это правда, я терял интерес и решил начать искать другую работу, но в то же время хотел оставаться на зарплате.
Теперь мы перешли на следующий уровень: Троцкий использовал свой менеджерский голос и пробежался по списку того, что я сделал не так. На самом деле, я сделал только одно – оставил небольшой комментарий, и вообще, от какого бы пренебрежения или оскорбления не страдала Спиннер, это ничто по сравнению с битвой на Facebook между Троцким и Спиннер, разразившейся за несколько месяцев до этого, когда он начал чесать языком про слонов, а она обвиняла его в женоненавистничестве. Эта ссора не закончилась угрозами быть уволенным в чей-либо адрес. А вот мой маленький комментарий, где не упоминалось ни одного имени, причислили к поведению, за которое можно лишиться места, которое можно обсасывать целый день, к яме, из которой я теперь могу не вылезти.
Прошу прощения, но я не собираюсь вестись на это.
Когда Троцкий закончил со списком, я спросил:
– Хорошо. Так что ты хочешь, чтобы я сделал?
Он не знал. Нужно было продолжать разговор.
– У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? – спросил он.
– Ну… – протянул я, – меня интересует, зачем ты раздул из мухи слона. Полагаю, единственный вопрос, который я мог бы задать – почему вы придали этому событию такое большое значение? Я понимаю, что сейчас все очень чувствительны из-за объявления об IPO. Но очевидно, что я об этом не знал. Прошу прощения за то, что пошутил не вовремя. Но эта такая мелочь, что я в шоке от реакции на нее.
Я спросил его, собирается ли вмешиваться HR-отдел. Он ответил, что не знает. Может быть.
– Ты подаешь официальный отчет об этом в HR? – спросил я. – Это все будет задокументировано где-то в моем деле?
– Я не знаю, – продолжал твердить он.
– Что ж… Я обеспокоен тем, что ты, кажется, документируешь кляузы, которые можно будет использовать для моего увольнения. Этим занимается HubSpot? Вы заводите на меня дело, своего рода документальное свидетельство, которым вы воспользуетесь позже, чтобы меня уволить?
И вот тут Троцкий произнес то, что я никогда не забуду.
– Компания, – заявил он, – не нуждается в причине для увольнения. Компания может делать все, что захочет.
Спустя неделю, 2 сентября, во вторник, после празднования Дня труда, Троцкий переслал мне имейл от Черепа, который получили все из отдела маркетинга. Нас всех ждал великолепный подарок: 15 кастомизированных наушников Bose QuietComfort.
«Поздравляю с тем, что заработали место в лучшей маркетинговой команде мира, – писал Череп. – Workday, NetSuite, Salesforce, Rackspace, LinkedIn и Facebook, все смотрят на вас и хотят так же разбираться в маркетинге (каждая из этих компаний просила меня научить их делать это так, как вы, ребята)». Череп писал, что знает, как усердно все работают над подготовкой к конференции Inbound, которая состоится через две недели. «Нам нужно многое успеть, и мы вынуждены справляться с тяжелым грузом задач. Но я знаю, вы сможете через это пройти и доказать в очередной раз, что вы – лучшая маркетинговая команда в мире. С вашей помощью мы ошеломим Inbound, крайне успешно запустим товар на рынок и превысим ожидаемые результаты по выручке в четвертом квартале».
Что меня пугало, так это то, что Череп вряд ли писал это с целью растрясти людей. Я думаю, он и в самом деле верит в то, что руководит лучшей в мире маркетинговой командой и что все эти крупные компании из Кремниевой долины хотят, чтобы он научил их маркетингу.
Наушники раскрашены в ярко-оранжевый и снабжены логотипом HubSpot с фамилией владельца. Череп утверждал, что это «ограниченная серия» и каждая пара стоит 900 долларов. Они невероятно броские. Никто в здравом уме не стал бы носить их на людях.
