Вся моя карьера в HubSpot напрямую зависела от подкаста.
– Ситуация очень простая, – обрисовал мои перспективы Троцкий. – Если подкаст ждет успех, ты сохранишь свою работу.
– А если нет, тогда что? Уволят?
Троцкий сердито посмотрел на меня.
– Просто сделай так, чтобы все удалось.
Вопрос только в том, какое значение он вкладывает в слово «успех». Я думаю, как бы ни определял его Троцкий с Черепом, в любом случае, что бы я ни делал, я никогда этого успеха не добьюсь.
А тем временем Троцкий компостировал мне мозги. Постоянно. Почему я не назначил собрание, чтобы привлечь остальных сотрудников отдела к работе над подкастом? Почему я не попросил у них помощи? Что ж, я назначил собрание. Тогда немедленно следует продолжение. Почему я не сделал этого раньше? Когда наш дедлайн? Когда мы будем в прямом эфире? Почему нельзя начать раньше? У меня есть понимание, что теперь я – менеджер проекта, ответственный за каждую его стадию?
Почему я не отправил Троцкому отчет о проделанной работе в письменном виде? Почему я не создал документ о полной маркетинговой кампании для подкаста и не выложил его на Google Docs, чтобы остальные сотрудники отдела могли просмотреть маркетинговый план и добавить свои комментарии? И если я создал документ, то почему не отвечаю на комментарии сразу же? Где мои ответы на список комментариев, который Троцкий поместил туда?
Мы создали отдельную веб-страницу для подкаста. Она выглядит отлично, но дизайнеры не уложились по срокам и запросили несколько дополнительных дней. Я сказал им, что согласен. Почему я так поступил? Почему дал им эти несколько дней? Почему они вообще не успели в срок? Я что, не смог им выставить четкие сроки?
Был человек, который, по моему мнению, отлично подошел бы для шоу. Я написал Черепу и спросил его мнение. Тут же вмешался Троцкий. Почему я пишу напрямую Черепу? Почему заставляю его вникать в такие мелочи? Я что, не осведомлен о протоколе взаимодействия с руководителем высшего звена?
Меня пригласили выступить на конференции в Перу. Пользователь HubSpot из Сан-Диего хотел, чтобы я вышел на сцену. Я согласился: да, конечно, я хочу помочь в продвижении бренда. Но нет! Троцкий заявил, что я опять все испортил! Почему я принимаю предложения выступать на конференциях, когда должен быть тише воды и целиком сфокусироваться на подкасте?
Все это отдавало безумием. Подкаст не так трудно делать, и, честно говоря, никто никогда не станет его слушать, если вести подкаст будет Череп. Я полагал, что мы привлечем примерно такую же аудиторию, как в том случае, когда он делал видеоподкаст HubSpot TV, то есть никого.
По существу, этот подкаст – плод тщеславия нашего босса, и хотя мне нравилось им заниматься, но не было смысла витать в облаках и верить, что этот придурок станет ведущим самого крупного бизнес-подкаста в мире. Также не было смысла ставить перед собой нереальные цели, которые почти что наверняка не будут достигнуты, я тут явно не преуспею, разве что последнее – и есть цель, как мне видится.
Я пытался абстрагироваться от потока ругани, притворяясь антропологом. Как ведут себя папуасы, когда вождь решает прогнать одного из членов племени? Я представлял, что я психолог-исследователь, а отдел маркетинга HubSpot – это поле для лабораторного эксперимента: Стэнфордский тюремный эксперимент или эксперимент Милгрэма в Йеле, только в корпоративном мире.
Я представлял, что изучаю способы, которыми воспользуется компания, чтобы избавиться от нежелательного сотрудника, с самим собой в качестве подопытного кролика. Я слышал жуткие истории, которые рассказывали люди, прошедшие через это, но никогда не ощущал такого на себе. Я не знал, как это происходит.
Я изучал тактику и техники Троцкого, то, как он игнорирует меня, – он сидел через несколько столов, не обращая на меня никакого внимания. Я восхищался тем, как он ругает меня, не повышая голоса, даже наоборот, его голос звучал еще мягче обычного, более проникновенно, иногда с отеческой интонацией учителя, наставляющего своего ученика. Он выбирал момент, когда вокруг никого не было, а затем придвигался на стуле, наклонялся ко мне и начинал говорить, что я испытываю его терпение своим поведением. Почему я задал ему тот вопрос на собрании? Я что, пытался опозорить его на глазах у всех? Он хочет только одного: чтобы я взял себя в руки и перестал быть таким жестоким и агрессивным.
Еще одна его тактика – сказать мне, что я разозлил кого-то в отделе и этот кто-то подал на меня очередную жалобу. Странно, что, когда я извинялся перед этими людьми, они понятия не имели, о чем это я. Одним из таких людей, оскорбленных мной, была Роберта, ассистент Черепа. Троцкий говорил, что она вне себя от ярости, потому что забронировала для меня номер в отеле на время Inbound, которым я ни разу не воспользовался, что означало пустую трату денег, а кто-то был обделен комнатой. Я не мог представить себе, зачем компании понадобилось бронировать для меня номер в Бостоне, поскольку я тут живу. Но я все же сказал Роберте, что мне жаль, что она забронировала мне номер, а я им так и не воспользовался.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
– Ничего страшного, – пролепетала она. – Никто не обратил на это внимания.
Я сообщил ей, что слышал, будто она очень расстроена.
– Это просто смешно, – пожала плечами Роберта.
То же самое с Моникой и Эйлин, дамами, занимавшимися логистикой конференции. Они якобы были очень злы на меня, потому что я так и не смог восстановить с ними отношения, сколько бы ни пытался. Это тоже оказалось полным бредом.
– Не злился на тебя никто из нас, – сказала мне Моника спустя несколько месяцев после моего ухода из HubSpot. Я полагал, что она ужасно злилась на меня. – Это, – вздохнула Моника, – совершенная неожиданность для меня.
Один пиарщик из Бостона писал мне и рассказывал, что Троцкий был вовлечен в горячие споры на Facebook, где постил длинные, скучные тексты с нападками на разных людей, постоянно переходя на личности. «Этот парень твой босс?», – спросил он, заметив, что Троцкий работает в HubSpot, как и я. – Как ты его терпишь? Он же психанутый. Он комментирует посты таким образом, что их можно счесть безумными. Он просто невыносим. Первостатейный подонок».
У меня никогда еще не было такого жестокого босса. Я работал на нескольких ярких персонажей, среди которых был редактор Forbes, которого я однажды назвал долбанутым уродом, на что он ответил: вот поэтому-то он меня так любит и ему нравится работать со мной. Я всегда находил способы поладить со своими коллегами. Никто в моей взрослой жизни, на работе или еще где, не разговаривал со мной, как Троцкий. Никто никогда меня не ругал, не оскорблял, не выказывал такой враждебности и презрения ко мне. Может, мне просто везло. Может быть, с таким отношением сталкивается на работе большинство людей. Но мне приходилось работать в трудных условиях. От текстильной фабрики до сценарной комнаты в Голливуде, и никогда я не встречал никого, подобного Троцкому.
Надо мной никогда не издевались в школе, но я представляю, каково это. Какой-то парень истязает меня, а я боюсь кому-нибудь об этом сказать, потому что уверен – тогда будет только хуже. Этот страх, в свою очередь, приводил к тому, что я начинал ненавидеть себя за такую трусость, за неспособность постоять за себя. Мне становилось за себя стыдно. Этот парень использует меня, как боксерскую грушу, а я ничего не делаю для того, чтобы это прекратить. Кажется, что если я смогу не обращать на это внимание, то он, в конце концов, поймет, что я не собираюсь давать отпор и прекратит донимать меня. Но происходило обратное. Когда он понял, что я не собираюсь ему отвечать, то стал еще более агрессивным. Как будто я дал ему разрешение выбить из меня все дерьмо.
