В блоге Джобс был изображен несносным, опасным человеком, страдающим манией величия, основателем странного культа, где его адепты поклоняются электронике. Джобс орал и оскорблял людей вокруг себя; он пьяным ездил на машине с Боно и вреза́лся в других водителей; он плеснул горячим чаем в своего многострадального ассистента; он ввязался в склоку с Государственной комиссией по ценным бумагам и биржам, а также лгал журналистам; он посетил фабрику в Китае, где дети делали iPhone, и вышел оттуда с чувством, что это он был жертвой. Они со Стингом отправились в путешествие в джунгли Перу, где активно употребляли местные галлюциногены, а закончилось все тем, что они обнимались и ревели на глиняном полу. Со своим лучшим другом, генеральным директором Ларри Эллисоном, они поехали в район Тендерлойн в Сан-Франциско, где стреляли из водометов по проституткам-трансвеститам. Они устраивали телефонные розыгрыши, набирая номера тайских ресторанов по соседству и заказывая в них «пенисный соус», или звонили в строительный магазин в районе Кастро, Сан-Франциско, чтобы узнать, есть ли в наличии черное долото.
В конце концов меня разоблачили. Один репортер из New York Times узнал, кто ведет блог Фейкового Стива Джобса, и обратился ко мне, призывая раскрыть карты. Обо мне начали писать везде. От New York Times до Der Spiegel в Германии и El Mundo в Испании. Меня начали приглашать выступить с речью на конференциях. Затем меня взяли на работу в Newsweek, где я добился еще большего успеха, регулярно появляясь на ТВ и предоставляя свои комментарии для Fox Business, CNBC или Al Jazeera. Я выпустил роман «Фейковый Стив» и продал права на него одной из голливудских продюсерских компаний, в результате чего оказался в Лос-Анджелесе, занимаясь постановкой комедийного шоу для кабельного ТВ, при этом продолжая работать в Newsweek.
Затем все стало разъезжаться по швам. Мое шоу на кабельном отменили еще до его выхода в эфир. Washington Post, владевшая Newsweek c 1961 года, продала журнал новому владельцу, который произвел слияние Newsweek с веб-сайтом под названием Daily Beast, чей великолепный, но сумасшедший редактор Тина Браун стала редактором в Newsweek. Большинство моих коллег ушли либо получили пинка. Я держался, но кругом царил хаос. Люди приходили и уходили. На протяжении следующих двух лет у меня сменилось полдюжины редакторов. Иногда редактора не было вовсе, и я находился в свободном полете, прилагая все силы для того, чтобы мои статьи попали в журнал. Это не было счастливым временем, но я продолжал надеяться на изменения к лучшему.
И, казалось, в марте 2012 года это «лучшее» произошло. Мою старую приятельницу Эбби взяли обратно и дали ей должность главного редактора, так что теперь я был ее подопечным. Моя работа, которая вызывала сомнения у нового руководства, казалось, становится гарантированной. Наконец-то у меня появился союзник и друг в Нью-Йорке, на которого я смог бы положиться. Как же я был глуп!
2. Когда утки крякают
Потеря работы ввела меня в штопор. С виду со мной все было в порядке, или, по крайней мере, я очень сильно пытался так выглядеть. Внутри же чувствовал, что едва сохраняю контроль над собой, несмотря на ежедневный прием лоразепама. «Ты выкрутишься», – твердили окружающие, и мне хотелось им верить, но с течением времени я все больше и больше в этом сомневался. На тот момент в пассиве у меня было провальное собеседование с вице-президентом одной крупной PR-компании в Нью-Йорке, который пригласил меня, а затем, заставив прождать его целый час, признался мне, что ему не нравится брать на работу журналистов. В Forbes один редактор, который менее года назад пытался переманить меня из Newsweek, теперь предлагал мне работу по контракту с зарплатой 32 тысячи долларов в год, но без медицинской страховки. Ночью я без сна лежал в кровати, тайно мучаясь при мысли, что никогда больше не смогу найти работу.
Та история в Newsweek о «белых мужчинах на мели», как оказалось, не была плодом воображения. Я знаю людей моего возраста, чьим карьерам пришел конец. Им недавно исполнилось пятьдесят лет, и хотя они занимали ведущие должности, их сократили, давая понять, что они никому не нужны. Эти люди оказались там, где я сейчас; в свое время, оставшись без работы, они не теряли надежду, ходили на собеседования. Но проходит шесть месяцев, а затем год – и в какой-то момент на твои звонки перестают отвечать. Я еще не на этой стадии. Я взял небольшой фриланс, все еще зарабатываю выступлениями, а мой агент пообещал мне, что постарается сделать так, чтобы я не остался без этой работы, но, с другой стороны, предупредил, что без приставки Newsweek перед моим именем эти выступления, скорее всего, загнутся. Что будет потом? Естественно, у нас были кое-какие сбережения. Но они не безграничны. И мы делали все возможное, чтобы сэкономить деньги.
Дети знали, что происходит. Мы не обсуждали при них свалившиеся на нас проблемы, но что-то мне пришлось им объяснить. Не знаю, помогали ли разговоры или делали только хуже. У меня было такое чувство, что дети немного ошарашены, особенно мой сын. Он чувствительный ребенок. Однажды, укладывая его ночью спать, я заметил в его глазах то, чего никогда не видел прежде, – не испуг, а понимание того, через что я прохожу, и еще – сожаление. Это почти невозможно было выдержать. «Иди сюда, дружище!» – восклицаю я, обнимая его и пытаясь сделать так, чтобы он рассмеялся, и у меня это получается, я смеюсь вместе с ним, но в то же время пытаюсь не заплакать. Я понимаю, что то, каким он видит меня теперь, отличается от того, каким он видел меня до этого. До конца своих дней я буду помнить ту искру сожаления в его глазах. Этот взгляд будет преследовать меня. Мне нужна работа. Любая работа.
Достаточно скоро я ее получил. Это произошло в сентябре 2012 года. Работа эта не была отменной. Даже не была хорошей. Новая работа почти сплошь состояла из недостатков, главным из которых было то, что находилась она далеко от дома, но я ни секунды не колебался. Схватился за первую подвернувшуюся возможность. Таким образом я стал главным редактором испытывающего трудности сайта, посвященного новостям технологий, под названием ReadWrite, небольшого блога с тремя сотрудниками на полной ставке и полдюжиной крайне низкооплачиваемых фрилансеров. ReadWrite располагался в Сан-Франциско, что означало для меня вылет туда в понедельник и ночной вылет обратно в Бостон в четверг или пятницу. Те недели, что я не был занят в Сан-Франциско, я проводил или в Нью-Йорке, где расположена компания-учредитель ReadWrite, или в каком-нибудь другом городе, занимаясь телефонными звонками, в надежде продать информационно-технологическим компаниям рекламное время. Это не доставляло много радости, но я зарабатывал деньги и приглядывал себе что-нибудь получше.
Офисы ReadWrite находятся на Таунсенд-стрит и в районе Саут-оф-Маркет, где расположено множество стартапов в области информационных технологий – Twitter, Uber, Dropbox, Airbnb. В то время как страна все еще зализывала раны от худшей за последние сто лет рецессии, здесь кипела работа. Стартапы были повсюду, и все они получали финансирование.
На протяжении нескольких лет после биржевого краха 2008 года многие компании не могли осуществить первичное публичное размещение своих бумаг на бирже. Без этого фирмы с предпринимательским капиталом, вложенным в стартапы, не могли получать прибыль от капитало-вложений, так что венчурное финансирование обвалилось. Но теперь все налаживалось. В мае 2011 года LinkedIn, социальная сеть, стала открытым акционерным обществом и с удовольствием наблюдала, как ее акции в первый же день торгов увеличились в цене более чем вдвое. Позже, в том же году, у Groupon и Zynga были самые большие первичные публичные размещения на бирже со времен Google в 2004 году. В мае 2012 года на биржу вышел Facebook с наивысшими показателями за всю историю ИТ-индустрии, оценив в 100 миллиардов долларов социальную сеть, которую Марк Цукерберг начал создавать в своей комнате в общежитии Гарварда за восемь лет до этого.
