Девушка, сидящая рядом с ним, кажется, еще этого не поняла, потому что смотрит на него с ревностью. Когда я буду с ними разговаривать, надо быть осторожнее. Возможно, они лишь делают вид, что преданны своим архангелам, а сами всего лишь хотят выжить.
К счастью, в комнату заходит прислуга, и вносят новые блюда. Удивительно, но, судя по всему, обычные ангелы тоже прислуживают архангелам. Я никогда об этом не думала. На земле во Дворце дожей этим занимаются люди.
Передо мной ставят тарелку с супом, и я медленно двигаю в ней ложкой. При этом я все еще наблюдаю за Рафаэлем. Он не допустит того, чтобы его кто-то унизил, даже если он сам стал тому виной. Мне наливают вина, и я делаю большой глоток. Это невероятно вкусно. Интересно, откуда это вино? Вряд ли на небесах есть виноградники. Неужели у ангелов все всегда имеется в избытке?
– Почему ты не пригласил Люца? – спрашивает Натанаэль у Габриэля.
– Ему здесь не место, – отвечает он, отправляя кусок еды в рот. Архангел отказался от супа и продолжает есть канапе. – Я могу вытерпеть его на земле, но не в своем дворце.
– Мы же договаривались, что попытаемся с ним ужиться, – говорит Натанаэль. – Это значит, что мы не должны исключать его из нашего общества.
– Мой праздник – мои правила, – грубо отвечает Габриэль.
Натанаэль качает головой, но больше ничего не говорит.
Все ангелы за столом шумно переговариваются друг с другом. Некоторые из девушек тоже общаются. Габриэль болтает с Михаэлем, а Кассиэль, кажется, погружен в собственные мысли. Я очень медленно ем суп.
– Как тебе в четвертом небесном дворе? – вдруг спрашивает у меня Рафаэль. Он выпил уже много вина. Я редко делаю небольшие глотки, а он выпил уже как минимум четыре или пять бокалов. Его глаза будто остекленели.
Кассиэль рядом напрягается.
– Хорошо, – односложно отвечаю я. – Правда, достаточно тихо. Ангелы пятого небесного двора гораздо чаще бывают на земле, чем ангелы четвертого.
– Лишь немногие ангелы довольствуются меньшим, чем все это, – взмахивает рукой Рафаэль и указывает на великолепие и роскошь, в которой они купаются на небесах.
– Действительно очень красиво, – признаю я, надеясь, что он скоро обо мне забудет.
– Дворец Люца почти полностью разрушен. Поэтому они и бездельничают на земле, – насмешливо говорит Рафаэль. – Не понимаю, зачем он так старается отстроить его вновь.
Я вздыхаю.
– Вероятно, они просто хотят снова там жить. Может, Люцифер и его ангелы не хотят в рай. Там их бы окружало слишком много воспоминаний – хороших и плохих.
Может, он скажет что-нибудь о части мира, на которую рассчитывает Люцифер?
Рафаэль громко смеется, а затем потирает руки.
– Убить их жен и детей было нашей обязанностью. От них исходила опасность.
– Вы боялись их? – Не могу не спросить его об этом. – Как люди могли представлять угрозу для вас в те времена?
Рафаэль наклоняется над столом.
– Он раскрыл им наши тайны и смешал с ними нашу кровь. Эти дети однажды возвысятся над нами.
– Значит, ты боялся детей? – Я наклоняю голову. – Я бы так никогда и не подумала. Ты такой большой и сильный, а сколько лет было сыну Семьясы? Семь или восемь?
По сути, я только что назвала его трусом. Очередной мой дипломатический подвиг.
– Он бы вырос и, возможно, попытался бы оспорить наше положение.
Я никогда еще не слышала ничего более нелепого.
– У него было свое место на земле, а у вас – на небе. О чем ты вообще говоришь?
– Земля тоже когда-то принадлежала нам, тебе бы стоило это знать, Мун де Анджелис. Ведь твой отец все-таки был ученым, – вдруг вмешивается Габриэль. – У каждого создания есть своя роль в этой игре, и ваша роль – подчиняться нам.
– Как я могла об этом забыть, – говорю я тарелке, которую ставит передо мной прислуга.
– Люцифер пошел против природы, – продолжает Габриэль свой монолог. – Мы наказали его так же, как и вас. Ты же это понимаешь? – Его голос кажется обманчиво безразличным.
Я киваю лишь потому, что практически чувствую лезвие его меча на своем затылке. Если раньше я думала, что Габриэль однажды возьмет человека в рай, то теперь мои иллюзии развеялись. Архангел презирает нас, и он не разрешит Люциферу взять сто сорок четыре тысячи человек, куда бы он там ни собирался. Если Люцифер сам в это верит, значит, он еще наивнее меня.
– Он не станет помогать вам во второй раз, – говорит Рафаэль как бы в подтверждение. – Люц и нас достаточно за нос поводил.
Габриэль переключается на еду и обменивается парой слов с Михаэлем. Они говорят так тихо, что я не могу их расслышать.
– Но в этот раз мы обязательно отправим его во тьму, – говорит Рафаэль. – Оттуда он не сможет вернуться. Но перед этим он будет наблюдать за тем, как мы уничтожим все, что ему дорого.
– Достаточно! – резко говорит Габриэль. – Мы не будем обсуждать судьбу Люцифера за ужином. Ведь мы собрались здесь для того, чтобы поразвлечься.
Я отрезаю крошечный кусок мяса и кладу его в рот. Значит, они хотят не только уничтожить нас, но и избавиться от своего брата. За что они так его ненавидят? Меня не должно это удивлять, ведь Кассиэль уже не раз упоминал что-то подобное.
Я перевожу взгляд на Натанаэля. Он общается с девушкой, сидящей рядом с ним, но, кажется, погружен в свои мысли. Все ли знают о том, что замышляет Габриэль? Даже добродушный Уриэль? Им нравится этот план, или же они просто боятся идти против Габриэля? Верят ли они в то, что им тогда будет уготовано то же наказание, что и Люциферу?
Люцифер же постарается первым дать им отпор. Вот что он планирует. Об этом знают только Сэм и Форфакс, потому что он больше никому не верит с тех пор, как его предала Сариэль. Мне тем более. Он накажет их за то, что они сделали. Стоит ли мне рассказать Люциферу об этом разговоре, несмотря на это? Безопасности ради.
Если Люцифер проиграет, они убьют Стар так же, как убили жен ангелов. Я поджимаю губы. Он должен знать, на какой риск идет.
Ужин продолжается бесконечно долго. Передо мной снова и снова ставят все новые тарелки. Порции на них просто крошечные, все очень вкусно, но я постепенно устаю. Думаю, на земле уже полночь. Значит, мы не вернемся домой сегодня. Ангелы, должно быть, разместят нас где-то здесь.
Кассиэль ведет оживленную беседу с ангелом, сидящим с другой стороны стола. Я смотрю на тарелку перед собой. На ней лежит нарезанное яйцо в красном соусе, украшенное зеленым листком, похожим на базилик. Если я съем хотя бы этот листочек, я взорвусь.
– Осталось совсем недолго, – говорит девушка, сидящая напротив. – Сейчас будет десерт и что-то вроде кофе. Тогда мы сможем уйти отсюда.
– Это хорошо, – говорю я. – Я, кстати, Мун.
