– Надеюсь, Стефано был с ней вежлив.
– Думаю, он потерял дар речи, когда Наама предложила это вчера вечером. Как ты могла оставить их в библиотеке одних, они чуть не разорвали друг друга в клочья.
Я пожимаю плечами.
– Когда я ушла, Наама была в комнате Алессио, а Стефано – в библиотеке. Откуда мне было знать, что они хоть слово друг другу скажут? Все ведь закончилось хорошо.
– И то верно. – Феникс кажется задумчивым. – Ты знаешь, когда будет проходить второе испытание?
– В это воскресенье, – говорит Кассиэль, выходящий из бара с напитками и, судя по всему, услышавший вопрос. – Габриэль приказал всем ключам присутствовать на испытании.
Я испуганно смотрю на него и в защитном жесте поднимаю руки.
– Он что, серьезно? Я не хочу наблюдать за тем, как он мучает девушек.
– Ты не можешь ничего с этим поделать, – медленно говорит Кассиэль. – Это приказ. Мне очень жаль. Хотел бы я сообщить тебе об этом в более мягкой форме.
– Почему он так торопится? Между испытаниями Мун всегда проходило несколько недель, – вмешивается Стефано.
Кассиэль некоторое время раздумывает, отвечать ли ему вообще на этот вопрос.
– Мун каждый раз была тяжело ранена, а Люцифер вступался за нее. Ни у кого из нынешних кандидаток нет защитника, ведь Люцифер отказался готовить их к испытаниям. Свою кандидатку он передал Уриэлю, а Габриэля некому остановить. Он просто хочет закончить все это.
– Разве он не рискует жизнью всех девушек?
– Нет, если среди них есть настоящий ключ. Она в любом случае выживет, а если среди них никого нет… – Он пожимает плечами, и Стефано застывает. Но меня Кассиэлю этим жестом не обмануть: я знаю, что ему не плевать на судьбу девушек.
– Не могу ли я «приболеть»? – спрашиваю я. – Я не хочу там присутствовать. Ты знаешь, как будет проходить испытание? Какого ключа еще нет?
Четверо парней стоят рядом с нами. Я пью лимонад и передаю стакан Фениксу. Кассиэль хмурится.
– Нам осталось найти ключ постоянства. На этом испытании девушек будут проверять на выносливость и непоколебимость, – объясняет он нам. – Что нужно, чтобы вызвать потрясение у человека? – задает он риторический вопрос. – Думаю, это будет ужасно, и именно поэтому Габриэль хочет, чтобы вы там присутствовали. Он хочет продемонстрировать свою власть.
Феникс опускает руку мне на плечо.
– Ты с этим справишься.
Я просто не буду следить за происходящим и заткну уши. Иногда я слышу крик Эрин и вижу горящее тело Тициана во сне. В своих снах мне никогда не удается его спасти. Я никому не рассказывала об этих кошмарах. Но с тех пор, как я покинула небесный двор Люцифера, я каждую ночь просыпаюсь в холодном поту. Я рада, что не кричу во сне, потому что не хочу, чтобы кто-то узнал об этом. Даже Кассиэль не должен видеть меня такой слабой: воспоминания меня не отпускают. Достаточно уже и того, что он сейчас смотрит на меня с беспокойством.
– Я все время буду рядом, и если все станет слишком плохо, я тебя оттуда унесу. Что бы на это ни сказали Михаэль или Габриэль.
Я киваю, но лишь для того, чтобы успокоить Кассиэля. Я не стану просить его об этом. Думаю, даже то, как он заботится обо мне сейчас, не нравится Михаэлю.
Мы неторопливо бежим назад. Кассиэль ничего не говорит, когда Феникс, Маттео, Лука и Стефано заходят в библиотеку вслед за нами. Пока я моюсь и переодеваюсь, Феникс показывает Луке нашу квартиру. Мне это не нравится. Все больше и больше людей проникают в личное пространство, принадлежавшее только Стар, Тициану, Алессио и мне. Это ощущается как что-то неправильное, но я не могу выставить их за порог. Я должна радоваться всем и каждому, кто присоединяется ко мне и не опускает руки. Правда, надо установить правила. Я не хочу, чтобы они заходили в наши комнаты, тем более в комнату Алессио.
Кассиэль стоит один на кухне и пьет воду.
– Я принес воды из цистерны, – говорит ангел. – Ты не против того, что друзья Феникса останутся здесь? Они сейчас внизу, в библиотеке.
Кассиэль уже слишком хорошо меня знает.
– Это лучше, чем быть одной.
– Я бы с радостью проводил с тобой больше времени, но Михаэль часто требует, чтобы я был в Париже или на небесах.
– Все в порядке, – говорю я. – Достаточно уже и того, что я настроила его против себя. Ты не должен вмешиваться в это.
– Значит, увидимся вечером во Дворце дожей?
Я улыбаюсь ему.
– Может, ты хотя бы узнаешь, как они собираются испытывать девушек, тогда я буду морально готова.
– К такому нельзя подготовиться, – говорит он. – Можно только попытаться забыть об этом.
– Что-то подсказывает мне, что Михаэлю не понравились бы твои слова. Думаю, я плохо на тебя влияю, – дразню я Кассиэля. – Так ты скоро станешь революционером.
Он ухмыляется, обнимает меня и целует в щеку. В это мгновение в квартиру врывается Сэм. Наама идет следом за ним. Она смотрит на меня с упреком, и Кассиэль отходит в сторону.
– Эй, – приветствую я их обоих. В моей квартире хуже, чем на вокзале, если я верно помню рассказы моего отца о вокзалах.
– Что делают все эти мужчины в библиотеке? – спрашивает Сэм у Кассиэля. – Их становится все больше. Ты позволил им здесь ошиваться?
– Нет, Мун позволила. Это ее дом.
– Стало только на одного больше, – поправляю я Сэма. – Да и ты тоже здесь.
Наама поднимает брови, а Сэм что-то ворчит.
– Он уже рассказал тебе о том, что тебе надо будет присутствовать на испытании? Если ты не хочешь там быть, Люц об этом позаботится.
– Нет, я не хочу никакого особого отношения. Если остальные девушки справятся с этим, то и я тоже.
– Ты уверена? Люц может заставить Габриэля тебя освободить.
– Я этого не хочу.
Разве Люцифер не рассказывал мне о том, что его брат не должен понять, что он ко мне что-то чувствует? Почему именно сейчас он хочет рискнуть? Я пытаюсь не думать о том, что это что-то значит. Вероятно, Люцифер просто чувствует себя виноватым.
– Мы снова уходим. – Феникс заходит в комнату и приветствует Сэма с Наамой рукопожатием. Стефано стоит недалеко от нас с остальными.
– Вы случайно не за едой и молоком во Дворец дожей идете? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Туда, просто Стефано нужна была еще одна книга. Он сказал, что ты ему разрешила.
– Все верно, – удивленно отвечаю я. В жизни бы не подумала, что он – книжный червь.
– Если вам будет нужно что-то еще, только скажите, – говорит Наама, обращаясь к Стефано.
Тот кивает, но не смотрит на нее. Он сжал челюсть. Юноша с радостью бы отказался от этих услуг, но тогда детям нечего будет есть. Мне почти жаль его. В любом случае он не станет ни о чем просить Нааму.
