Я тру руками лицо. Все, чего мне хотелось – безопасности для Стар. И она как невеста Люцифера будет в безопасности, как только все это закончится.
– Все хорошо, – хрипло отвечаю я, и Кассиэль хмурится.
– Габриэль приказал мне привести тебя к нему. Но я могу убедить его в том, что тебе плохо, если тебе нужно время отдохнуть.
– Мне ничего не нужно. – Я откашливаюсь. – Я в порядке и пойду с тобой.
Все трое удивленно смотрят на меня. Разумеется, никто не понимает, почему я не отказываюсь встретиться с Габриэлем. Но это противостояние представляется мне абсолютно безобидным по сравнению с тем, что бушует у меня внутри. Я чувствую себя так, будто мне в глотку залили кислоту. Все внутри сгорело и сломалось.
– Ты уверена? – осторожно спрашивает Кассиэль. – То, что ты вчера сделала, было очень неразумно. Фелиции пока что нельзя возвращаться к семье, она должна оставаться во Дворце дожей. Тебя Габриэль накажет более жестоко.
– А что, по-твоему, я могу сделать? Убежать? – Я смеюсь и, кажется, разговариваю как сумасшедшая. – Накажи он меня сегодня или через пару дней, суть от этого не изменится.
Кассиэль сжимает зубы и оценивающе смотрит на Феникса, словно пытаясь выяснить, способен ли мой друг меня защитить.
Я его совсем не понимаю.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, прежде чем успеваю задуматься о том, правильно ли задавать ему этот вопрос при всех. – На чьей стороне ты стоишь? На стороне Михаэля, Люцифера или на моей?
Кассиэль не успевает ответить, потому что в дверь снова стучат, и в квартиру входят Наама и Лилит.
– Да уж, на отсутствие собеседников ты, конечно, явно не можешь пожаловаться, – говорит Наама вместо приветствия. Она с подозрением смотрит на Стефано, который положил руку на Новый Завет. Он стоически выдерживает этот взгляд и смотрит на нее в ответ, пока девушка не сдается и не поворачивается к Кассиэлю.
– Ты хочешь отвести Мун к Габриэлю?
– Михаэль приказал мне сделать это, но Габриэль сейчас так зол. Мун выставила его на посмешище. Мне бы хотелось как-то отсрочить эту встречу.
– Я пойду к нему, – отвечаю я уверенным голосом. – Лучше не вмешивайтесь.
Наама и Лилит верные последовательницы Люцифера. Мне кажется, будто кто-то внезапно снял с меня розовые очки. Будто только сейчас я смогла увидеть, кто они на самом деле и какие цели преследуют. Цели, которые никак меня не касаются. Ангелы пятого небесного двора вмешались в мою жизнь и делали вид, что они мои друзья. Как будто это вообще возможно! Наама и Сэм чуть не убили меня на арене. Даже когда Люцифер предпочел мне Стар, я продолжала им верить.
Я сглатываю ком, застрявший в горле. Во всем этом виновата только я. Мать должна была учить меня не столько борьбе, сколько тому, как не вестись на каждое доброе слово. Судя по всему, я так изголодалась по вниманию, что стала легкой добычей. «Никакой я не агнец, а самая настоящая овца», – мрачно думаю я. Мать всегда знала, кто будет невестой, а кто агнцем. Эта мысль меня больше не шокирует. Она жертвует одной дочерью, чтобы выжила другая.
Наама недоверчиво смотрит на меня.
– Что значит «не вмешивайтесь»? Мы хотели обсудить, как тебе защититься от него. Тебе нельзя провоцировать его и дальше. Ты высмеяла его: любую другую девушку за это давно бы казнили.
– Я не должна защищаться, – твердо говорю я. – То, что я сделала, было человечно, а в человечности Габриэль совершенно не разбирается. Что он со мной сделает? Он нуждается во мне больше, чем я в нем.
– Не будь так уверена в этом.
Я еле сдерживаю злую улыбку. Конечно, Люциферу я нужна еще больше. Он хочет зарезать меня. Существует только один агнец, а ключ Габриэль еще найдет. На свете есть и другие кровные наследницы ангелов.
Стефано встает позади меня. Я знаю его совсем недолго, но я рада его присутствию. Он помог мне прозреть.
– Может быть, вам стоит уйти и позволить Мун самой решать, как вести свою войну. До этого она как-то и без вас справлялась.
Наама нечасто лишается дара речи, но сейчас наступил именно такой момент.
– Ты пытаешься нам приказать, человек? – спрашивает она опасно тихо. – Не забывай, кто ты такой.
– Как я могу забыть, вы же каждый день нам об этом напоминаете. – Воздух наполнен враждебностью. Голос Стефано звучит совсем не покорно. Наоборот. Каждый в комнате чувствует исходящую от него опасность. – Вы же никогда не позволите нам забыть, не так ли? «Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай»
[26], — цитирует он строку из Книги Иова. – Что ты сделаешь, если я пойду против тебя?
Наама кладет руку на кинжал.
– Мун должна попросить прощения у Габриэля, – вмешивается Лилит, оттаскивая Нааму. – Это лучшая стратегия. Он близок к тому, чтобы достигнуть своей цели, поэтому архангел не будет жертвовать твоей жизнью, если ты не будешь его провоцировать. Он должен держать лицо, вот и все. После сокрушения Люцифера он назвал себя первым архангелом. Он хочет удержать эту позицию во что бы то ни стало.
– Я и не собиралась его провоцировать. То, что я сделала вчера, было глупо: я считала свое поведение героическим, а сама опозорилась. Я виновата в смерти невинных людей. Чтобы спасти Эрику и Натали, я поставила на кон жизни других и проиграла. Я ничем не лучше своей матери. Ангелы ничего со мной не сделают, даже если я сброшу бомбу на Дворец дожей. Они все еще во мне нуждаются.
Наама хмурится.
– Наверное, те две девушки думают иначе. Ты спасла их жизни.
Я напрягаю плечи.
– Если бы я не вмешалась, возможно, из них двоих выжила бы только одна, и решение было бы принято. Но теперь они должны проходить еще одно испытание. Кто знает, какие ужасы Габриэль придумает в следующий раз.
Остается лишь надеяться, что он не заставит меня на это смотреть.
Лилит и Наама не понимают этого объяснения: я не могу винить их в этом, но сейчас хочу, чтобы все поскорее закончилось.
– Пойдем уже, – говорю я Кассиэлю. – Ты полетишь со мной в первый небесный двор?
Он качает головой.
– Габриэль ждет тебя во Дворце дожей.
Я больше ни на кого не смотрю. Кассиэль отходит в сторону, чтобы я могла выйти первой. Я ощущаю спокойствие в своем теле, Габриэль не может сделать ничего хуже, чем уже сделал Люцифер. Знать, что архангел пятого небесного двора предпочел мне Стар, было неприятно, но осознать, что он собирается меня убить, – просто невыносимо. Это невероятно, и все во мне сопротивляется тому, чтобы поверить в это. Но я наконец понимаю, в чем смысл: моя жертва исполнит все его желания.
Мы молча идем по пиацетте. Я пока что не смирилась со всей информацией, которую узнала за последний час. В моей голове царит пугающая пустота. Ноги волочатся по земле, словно вата, а глаза на мокром месте. Но я поднимаю подбородок выше, когда мы заходим во Дворец. Никто из ангелов не должен видеть мой страх и отчаяние. Люцифер точно.
