– Значит, ты хочешь знать, почему я защищаю Стар больше всех остальных?
– Не хочу. Я давно об этом знаю, – бросаю я ему в лицо. – Она твоя невеста и знает тайные, истинные имена ангелов. С ее помощью ты хочешь повелевать своими братьями и отплатить им за то, что они с тобой сделали!
– И с каких пор ты это знаешь? – спрашивает он. Мне кажется, что я слышу в его голосе страх. Его руки лежат на моих плечах, и я чувствую, как он прижимает пальцы к моей шее. Он хочет задушить меня здесь и сейчас, чтобы я никому не разболтала эту тайну? Несмотря на все, что произошло между нами, я до этих самых пор верила, что он никогда не причинит мне боли. Насколько наивной надо быть?
– С недавних, – признаю я. – Ты хочешь защитить ее?
– Ты поэтому прятала ее и предлагала мне себя? Чтобы отвлечь от нее внимание? – задает он мне встречный вопрос.
– Предлагала тебе себя? – прошипела я, ударив его в грудь. – Я себя тебе не предлагала! Я взяла то, что хотела! Ты не сильно сопротивлялся! А теперь позволь мне уйти.
Как будто между нами ничего и не было. Будто я сама себе все это придумала.
Он все еще держит мои руки прижатыми к стене рядом с головой.
– Я защищу вас обеих, – серьезно говорит он. – Я защищу каждого проклятого человека, который тебе дорог, если ты этого хочешь. Но тебе нельзя постоянно вставать у меня на пути. Ты не должна никому об этом рассказывать. Если хоть малейший слух дойдет до моих братьев, мы все проиграем. – Он прижимается своей щекой к моей. – Господи, Мун, ты что, совсем не понимаешь, что я никогда не смог бы причинить тебе боль?
– Ты уже сделал это, а твой план не сработает, потому что Стар не сможет произнести имена ангелов, – выдавливаю я, чувствуя его губы на своем плече. Я возмущенно вздыхаю. С чего он вообще взял, что я позволю ему прикасаться ко мне вот так и целовать меня?
– Тебе нельзя подвергать ее такому риску. Твои братья убьют ее, если поймут это.
Он делает маленький шаг назад.
– Почему бы тебе не прекратить бороться и не позволить мне самому решить исход этой войны? – спокойно спрашивает он, и, как мне кажется, он в отчаянии. – А если ты не можешь прекратить, то хотя бы перестань сражаться против меня! Я слишком много прошу?
Учитывая то, как наши тела прижимаются друг к другу, он просит действительно не многого. Почему мне все время кажется, будто мы созданы друг для друга? Я выпрямляюсь.
– Я не могу. Как ты себе это представляешь? Я должна просто сдаться и позволить тебе перерезать мне вены?
Он вздыхает.
– Я одержу победу над своими братьями, – объясняет он. – Они покинут землю, и она снова будет принадлежать вам. Но для этого мне нужна помощь, твоя и Стар. Без вас у меня ничего не получится.
– И я умру, – беззвучно говорю я. – Ты жертвуешь мной, чтобы победить своих братьев.
– Я никогда этого не сделаю, – возражает он. – Я не подвергну тебя опасности.
– Но тебе нужна кровь агнца.
– Я никогда не подвергну тебя опасности, – еще увереннее говорит он. – Никогда.
Мое сердце бьется все быстрей, и я сглатываю.
– Ты не можешь серьезно говорить об этом. Ты все время мне лгал.
– Я никогда еще не был более серьезным, чем сейчас, Мун.
В том, как он произносит мое имя, столько нежности. Мой разум говорит мне о том, что это снова ложь, но мое сердце с каждым ударом все больше ему открывается.
– Так глупо верить хоть одному твоему слову.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль или обидеть тебя, – говорит он еще убедительнее. – Но есть много вещей, о которых ты не знаешь. Которые ты не можешь знать…
– Потому что ты мне не доверяешь, – с сожалением понимаю я. Я бы так хотела, чтобы все было иначе. – Потому что ты ни о чем мне не рассказываешь.
Но что, если он действительно лишь пытается нас защитить? Он увидел Стар и понял, что она способна победить его братьев. Она больше нуждается в его защите, чем я. Но это не значит, что я для него не важна.
Я делаю глубокий вдох. Я и сама могу о себе позаботиться. А Стар – нет. Она больше нуждается в нем. Может ли быть, что он на самом деле имел в виду именно это? Тут он был бы прав. Мои руки скользят по его предплечьям. Напряжение, исходящее от Люцифера, можно буквально потрогать руками. А еще в воздухе витает сила притяжения, наши тела как будто рвутся друг к другу. В моем животе словно что-то горит, и тут он поднимает голову и прижимается своими губами к моим. Я все еще хочу его оттолкнуть. Боль и желание имеют много общего друг с другом, как я сейчас поняла. Он целует меня еще раз. Осторожно, мягкими губами, бесконечно нежно. Я могла бы, вероятно, повернуть голову или оттолкнуть его, но я не делаю этого.
Он углубляет поцелуй и заворачивает меня в крылья. Когда я открываю рот, он берет мое лицо в свои ладони. Я знала, что скучала по Люциферу, но понятия не имела, насколько сильно. Если я и умру, я хочу хотя бы в последний раз почувствовать его любовь. И он любит меня. Его теплое дыхание на моем лице, кончик его языка на моем, его руки на моей коже, его ресницы, щекочущие мою щеку, – все это пропитано любовью. Каждое его прикосновение дает мне знать о том, как сильно он меня хочет.
Я не издаю ни звука. Наше дыхание смешивается, и мы соприкасаемся лбами, прислушиваясь к сердцебиению друг друга. В это мгновение мы так крепко связаны друг с другом, как это только возможно. Люцифер закрыл глаза.
– Я скучаю по тебе.
Я не знала, что эти слова могут быть для меня еще приятнее, чем единство наших тел. Мои глаза горят, когда мне становится понятно, что я делаю. Это ужасно и в то же время восхитительно. Слеза течет по моей щеке, а затем еще одна. Люц замирает, когда я безудержно рыдаю.
– Не плачь, Мун.
Но я не могу перестать. Мое тело трясется. Я хочу, чтобы он любил меня. Я хочу, чтобы он за меня боролся. Но в то же время я хочу, чтобы Люцифер исчез и никогда больше не вводил меня в искушение.
Стар его любит. Она его боготворит. Каждый, кто увидит их вместе, тут же это поймет. Люцифер выбрал ее. Даже если я и не понимаю, почему, он не может быть с нами обеими. Как он может обещать мне, что с нами ничего плохого не случится? Ложь есть ложь, даже такая милосердная. Если он нас и спасет, во что я не верю, он никогда не станет моим. Разве что в таких же темных коридорах, как этот.
– Прекрати, – требую я, – пожалуйста.
Он целует мои слезы на щеках.
– Извини меня, – бормочет он. – Прекрати плакать. Боже, Мун… Я не знал… Я не… – Он умолкает.
Он осторожно вытирает слезы с моих щек, и я наконец осмеливаюсь посмотреть на него. Люцифер стал каким-то неестественно бледным.
– Что ты не знал? – спрашиваю я хриплым голосом. – Что неправильно давать кому-то надежду? Что неправильно хотеть сестру девушки, которая тебя любит? Или под званием «ключ жертвенности» подразумевается, что я должна всегда быть к твоим услугам, как только тебе от меня чего-то потребуется?
