В этом она права, моя сестра еще и агнец, но она всегда будет моей сестрой, даже когда в ее венах не останется ни капли крови. Я переодеваюсь, и Наама отводит меня обратно в камеру. Она не сразу отворачивается, а кладет пальцы на решетку.
– Завтра все случится. Люцифер уже поправляется и может принять участие в церемонии. Другие архангелы очень злы, потому что ты заставила их перенести день Открытия. Свое место в раю ты потеряла – это попросил передать тебе Габриэль. – Ее пальцы становятся совершенно белыми, так сильно она ухватилась за железные прутья. – Думаю, тебе стоит об этом знать.
Она тут же поворачивается и уходит.
– Наама! – кричу я ей вслед, и она останавливается. – Ты все еще думаешь об Алессио? – Мой голос ломается.
Она поворачивается и шевелит губами. Мне кажется, что она говорит «каждый чертов день», но, возможно, мне показалось. После этого она уходит.
Я сажусь на сено, обнимаю свои колени и пытаюсь не сломаться. Значит, завтра все это закончится. Я знала, что этот день настанет, но сейчас мне гораздо хуже, чем я могла себе представить. Завтра в это время мы все уже будем мертвы. Мне бы так хотелось, чтобы у меня была возможность принять яд, который дала мне мать, но он спрятан в моей комнате в библиотеке.
Я безнадежно смотрю в темноту. Сначала я не отличаю темные тени, подбирающиеся ко мне, от обычной темноты тюрьмы. Только в момент, когда они окутывают меня ледяным шлейфом, я вскакиваю с места и прижимаюсь к стене. Я не вижу его, хотя и знаю, что он здесь.
– Мун, – приветствует меня Люцифер все тем же мягким голосом, которым он шептал нежности мне на ухо. У меня от этого мороз по коже. В помещении стало немного светлее. Совсем немного, но этого достаточно, чтобы я могла его увидеть. Он выглядит бледным и истощенным. Люцифер чуть не умер от раны, которую я ему нанесла. Но он стоит здесь, и он пришел сюда не один. Недалеко от него Семьяса прислонился к стене, а рядом с самим архангелом стоит моя мать. Она откидывает капюшон и серьезно на меня смотрит.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить. – Он открывает камеру и дает ей знак, что она может войти.
Глаза, так похожие на мои, внимательно меня изучают. Она подходит ко мне.
– Скоро все закончится. – Она кладет руку мне на щеку. – Я хотела еще раз увидеться с тобой.
– Почему ты дала мне задание защитить ее? Почему ты не отвела Стар в безопасное место, не спрятала от него? – Мои глаза застилают слезы.
Она будет презирать меня за эту слабость, но мне плевать. Я больше не должна доказывать ей, какая я смелая.
– Но я защищала ее, – возражает она. – И ее, и тебя.
Я недоверчиво качаю головой. Она сама-то в это верит?
– Ты хоть с Тицианом будешь рядом, когда наступит конец света?
– Я буду рядом со всеми вами. Я ждала этого дня, и вы не будете одни. – Ее голос слегка дрожит. – Я с тобой, и я знаю, что ты справишься. И я… – Она сглатывает. – Я бесконечно горжусь тобой и Стар. Ты моя дочь и дочь своего отца. Никогда об этом не забывай. В твоих венах течет не только моя кровь, но и его тоже. – Она подходит еще ближе и обнимает меня. Сначала я хочу оттолкнуть ее, но это ведь наше прощание. Я обнимаю ее и прислоняюсь лбом к ее плечу. Я не хочу умирать, не помирившись с ней.
– Я боюсь, – шепчу я.
Она гладит меня по волосам.
– Не надо бояться, наша жертва не напрасна. Ты должна держаться за эту мысль. Твой отец очень гордился бы тобой.
Горло будто душат веревки. Я бы хотела сказать ей еще что-нибудь и крепко ее обнять, но она уже повернулась и дает Семьясе знак, чтобы тот открыл камеру. Когда мать надевает капюшон, она держится гордо, словно королева.
– Благодарю тебя, – говорит она Люциферу.
Почему он позволил ей это? Знает ли он о том, что моя мать – предводительница Братства?
– Это я тебя благодарю, – отвечает он. – За твою смелую дочь.
Она лишь кратко кивает.
– Ты отведешь ее обратно? – просит Люцифер Семьясу. – Я хочу еще немного поговорить с Мун.
– Нам не о чем разговаривать, – неуверенно говорю я. – Совсем не о чем. Просто уходи.
– Она очень тебя любит. – Он игнорирует мою просьбу. Черты его лица стали острее с нашей последней встречи, он очень бледен, но в его глазах сияет огонь. Как и всегда, когда я его вижу, меня поражает его красота. Это замечание из его уст только подчеркивает то, как мало он знает о любви. Я почти жду, что из его рта высунется раздвоенный язык. Он змей, который уговорил Еву съесть яблоко.
– Ты всегда лишь обманывал меня и лгал мне. Ты хоть раз говорил мне правду?
– Я и тебе могу задать тот же самый вопрос. Почему ты никогда не говорила мне о том, что ты дочь Еноха? Почему ты прятала Стар от меня?
Я растерянно хлопаю глазами.
– Но я не знала, что она агнец. До смерти Кассиэля я по сути ничего не знала. У меня были только предположения. Он сказал мне об этом незадолго до своей смерти. До тех пор я думала, что ты хочешь, чтобы она была твоей невестой, потому что она такая красивая. Такая идеальная.
Я не знала, что он может выглядеть еще более сердито.
– А при чем здесь вообще ее идеальность? – кричит он на меня. – Твоя семья хранит наследие Каина уже тысячи лет! Одна-единственная женщина из его рода была спасена во время потопа. А потомки Сета должны были защищать этот род! Так называемый грех Каина должен был когда-то быть отпущен, чего бы это ни стоило его детям и детям его детей. Поэтому твоя мать воспитала тебя воительницей, а не для того, чтобы ты сражалась на арене, Мун. А теперь не говори, что ты этого не знала! В вас обеих впервые соединились линии Каина и Сета. Твой отец – потомок Каина, а мать происходит из рода Сета. В вас течет кровь Адама и Евы.
– Но никто из нас не наделен знаком Каина, – шепотом говорю я первое, что приходит мне в голову. Тело Стар абсолютно идеально. Он должен знать это лучше моего.
Люцифер горько смеется.
– Желание Господа наказать Каина состояло не в том, чтобы наделить его род каким-то явным знаком. Наказание заключалось в том, чтобы лишить голоса его прямых потомков, чтобы они не были способны давать вещам имена. Чтобы Каин и его отпрыски никогда не смогли произнести истинные имена Бога и ангелов.
«Возьми Каина, первого сына твоего, и пойди и принеси его во всесожжение, и Господь вернется к тебе, и рай снова для вас откроется».
Так было написано в книге Разиэля.
– Она должна стать Искуплением. Дочь по линии Каина – агнец. Это единственный способ, – объясняет он. – Адам не принес в жертву своего сына, потому что слишком сильно его любил. Стар прямой потомок Каина. Ее жертва откроет врата и положит начало Апокалипсису. – Он подходит ко мне ближе. – И тогда она прикажет моим братьям покинуть землю, и все снова вернется на круги своя.
