Между тем 3 сентября во многих частях, расквартированных в Гжатске, продолжали проходить инспекторские смотры. 30-й линейный, например, осматривал сам император. Он сказал солдатам перед строем, что пришел час генерального сражения и чтобы они были к нему готовы. Солдаты в ответ кричали: «Да здравствует император!»
[1393]
Несколько приказов Наполеона от 3 сентября, дошедших до нас, свидетельствуют, что император продолжал энергично, но, видимо, с малой результативностью, бороться с дезорганизацией тылов и боевых частей. Он сетовал на то, что армия каждый день теряет много людей, оторвавшихся от своих частей и становящихся жертвами крестьян и казаков; требовал решительных мер против беспорядков, царивших в армии; без устали распекал военную администрацию
[1394]. Кроме того, император предложил Маре написать князю К. Ф. Шварценбергу, командующему австрийским корпусом, что А. П. Тормасов, командующий 3-й Обсервационной армией, не пойдет на Киев, а двинется на Москву
[1395]. Наполеону было важно не распылять свои силы, а также побудить австрийцев действовать более решительно. В том же письме Маре предлагалось известить турок о том, что Смоленск взят и французская армия приближается к Москве.
Лелорнь д’Идевиль представил в тот день доклад императору о состоянии русской армии
[1396]. Хотя сохранилось только упоминание в бумагах Лелорнь д’Идевиля о таком докладе, но вполне можно предполагать, что французская разведка исходила из численности войск противника в 120–130 тыс. человек
[1397]. Моральное состояние войск противника Наполеон, судя по всему, оценивал не очень высоко, полагая, что отступающая армия, да еще приближающаяся к своей столице, была подвержена все большей и большей деморализации. Об этом, казалось бы, свидетельствовала и смена командования русских сил
[1398]. Поздно вечером Наполеон рассылает приказы командующим авангардами с требованием начать рано утром 4 сентября продвижение вперед «до первой почтовой станции на дороге из Гжатска на Москву»
[1399]. Император успевает еще набросать письмо Марии-Луизе: «После этой ночи я двинусь по направлению к Москве. Здесь сейчас осень. У нас была такая же погода, как тогда, когда мы ездили в Фонтенбло». О делах написал, что они идут нормально, о здоровье – что оно хорошее, и просил поцеловать маленького короля в обе щечки
[1400].
Наступила холодная ночь с 3 на 4 сентября. Кастелан, измотанный за день разъездами, потерявший перчатки и с жалостью рассматривавший свою размокшую шляпу с обвисшими полями, залез в хлебный амбар, чтобы, не встречаясь с русскими клопами, хоть немного отдохнуть накануне предстоявших для армии тяжелых испытаний
[1401].
Утром 4-го, когда главные силы русской армии выходили на бородинскую позицию, войска Великой армии двинулись вперед. Вскоре возле д. Твердики авангард Мюрата натолкнулся на арьергардные части Коновницына. Завязался бой, который не прекращался весь день 4-го. Коновницын, усиленный 1-м кавалерийским корпусом, пытался задержать французов вначале у Твердиков, а во второй половине дня – у Гриднева. Но, находясь под угрозой флангового обхода с севера, вынужден был отойти. К вечеру 4-го ему пришлось занять новую позицию у Колоцкого
[1402].
Сопротивление, правда не очень сильное, ощутила при своем продвижении вперед и группировка Богарне. Начав движение утром, как и войска Мюрата, солдаты 4-го корпуса «все время слышали вправо от себя сильную канонаду и видели густые облака дыма, поднимающегося к небу»
[1403]. Уже поздним утром 4-й корпус встретил на своем пути русскую кавалерию, тщетно пытавшуюся задержать его продвижение дальше. Вице-король приказал 3-му итальянскому конноегерскому полку атаковать. При его приближении русские попытались контратаковать, но после краткой схватки все же отошли. Столь легкий успех вызвал в рядах корпуса Богарне военный азарт. Солдаты рукоплескали 3-му конноегерскому, который вышел победителем из схватки. Дальнейшее продвижение вице-короля сдерживалось только слабым огнем русской артиллерии и пехоты. К вечеру Богарне остановился на одном уровне с войсками Мюрата на линии восточнее Гриднева
[1404]. Корпус Понятовского оказался на той же линии, но южнее авангарда Мюрата.
Почти одновременно с авангардными частями вперед двинулись и другие корпуса Великой армии. Императорская гвардия, выступив в 6 утра из Гжатска и пройдя небольшое расстояние, была остановлена, чтобы дать возможность подойти 1-му и 3-му армейским корпусам. Когда это произошло, первым при движении главных сил оказался корпус Даву, вторым – Нея, потом – дивизия Клапареда, прикомандированная к Молодой гвардии, за ней – императорская гвардия. В арьергарде шел корпус Жюно. Кавалерия и артиллерия шли по самой дороге, слева и справа от нее тянулась пехота
[1405].
