Среди французских войск особенно значительные потери 5 сентября понесла дивизия Компана. Благодаря рапортам мы достаточно точно можем предположить потери двух из четырех полков, составлявших дивизию Компана, а также двух сводных батальонов вольтижеров. 61-й потерял: убитыми – одного офицера и 29 солдат, ранеными – 12 офицеров и 226 солдат, пленными – 17 человек. 111-й: убитыми – 4 офицеров и 82 солдата; ранеными – 15 офицеров и 540 солдат, пленными – 33 солдата, пропавшими без вести или отставшими – 138 человек; убито 35 лошадей. Потери сводных вольтижеров составили 25 убитыми и 220 ранеными, среди последних – 6 офицеров
[1488]. Потери 57-го и 25-го полков точно определить затруднительно. В воспоминаниях Дютейе де Ламота говорится о том, что 57-й потерял 600 человек
[1489]. Судя по материалам известного статиста Мартиньена, 5 сентября в 57-м полку было убито 3 офицера, трое умерло от ран и ранено 6 офицеров
[1490]. Думаем, что данные Мартиньена (памятуя, что они неполные) вполне могут соотноситься с общими потерями 57-го полка примерно в 500 человек. Что касается 25-го линейного, то, по материалам Мартиньена, полк потерял ранеными двух офицеров, один из которых умер 12 сентября
[1491]. Имея в виду неполноту сведений Мартиньена, а также все-таки более скромную роль 25-го полка в бою за Шевардинский редут, полагаем – его общие потери примерно в 50 человек
[1492]. Таким образом, приблизительная цифра потерь дивизии составила около 2 тыс. человек.
Цифры потерь других частей и соединений французской армии 5 сентября менее достоверны
[1493]. Так, согласно Франсуа, 30-й линейный полк дивизии Морана потерял убитыми капитана гренадерской роты, 23 солдата, ранеными – двух офицеров и 40 солдат
[1494]. Польские потери составили 25 офицеров и 591 солдата
[1495]. Гвардейская артиллерия потеряла одного капитана, лейтенанта и 20 рядовых
[1496]. Французские потери от огня русских орудий были даже в 3-м корпусе резервной кавалерии, который маневрировал в районе Новой Смоленской дороги, и в дивизии Жерара
[1497]. Данные по другим соединениям еще более фрагментарны.
Наиболее авторитетные авторы дают такие цифры общих французских потерь: Тьер и Кукель – 4–5 тыс., Тири – около 5 тыс.
[1498] Другие – либо следуют за Тьером, либо дают меньшую цифру (Бертезен – более 3 тыс., Бутурлин – более 1 тыс., Бартон – 4 тыс., Никольсон – 2 тыс.)
[1499], либо говорят о потерях очень расплывчато (Кэйт), либо, наконец, вообще обходят этот вопрос молчанием (например, Шамбрэ). Мы полагаем, что наиболее правильно будет оценить французские потери в 4–5 тыс.
Что касается русских потерь, то установить их еще более трудно. Мнения как авторов – современников событий (Бертезен, Таттэ), так и поздних исследователей (Тьер, Кукель, Тири и др.) расходятся чрезвычайно. Несомненно только, что русские потери оказались большими, чем у французов. Это было предопределено значительным численным превосходством, особенно в орудиях, французской группировки, боровшейся за редут. Наиболее убедительно звучит цифра русских потерь в 6 тыс. Русских пленных почти не было.
Участники боя с французской стороны отмечали упорство, с которым русские защищали редут: некоторые, как капитан пеших егерей Старой гвардии Фантен дез Одар, считали это упорство «глупым» и «гибельным». Многие французские военачальники специально приезжали к редуту, пытаясь оценить противника перед предстоящим генеральным сражением. Ночью к императору возвратился Коленкур с захваченного редута; он сообщил, что пленных нет. Наполеон подробно расспрашивал Коленкура, что тот увидел, особенно пытаясь понять «настроения русских»
[1500].
Своеобразным отражением чувств и настроений французов, взволнованных кровавым боем 5 сентября, стал рассказ о том, как на следующий день Наполеон, делая смотр 61-му линейному полку, спросил полковника, где один из его батальонов. «Сир, он в редуте», – ответил тот. Этот случай приводят в своих воспоминаниях многие – Лабом, Лежен, Сегюр, Коленкур (последний относит этот эпизод к вечеру 7 сентября). Эти авторы не указывают, присутствовали ли они сами при этом разговоре или, что скорее всего, записали его с чужих слов. Только Франсуа пишет, что этот рассказ поведал ему офицер 61-го полка. Согласно Франсуа, Наполеон, услышав слова полковника, ничего не ответил и молча продолжил смотр других частей. Как похожа эта история, рожденная в 1812 г., на известный эпизод при Рокруа, когда, согласно легенде, граф Фуэнтес, указав пальцем на место, назначенное его погибшему войску, сказал: «Вот они!»
[1501].
