Бой за Курганную высоту был еще в самом разгаре, когда к Наполеону стали прибывать офицеры с сообщениями о смерти Коленкура. Одним из первых, известивших об этом, был Вольбер, адъютант генерала, который, по словам Кастелана, плакал. Тело умершего Коленкура все еще было где-то возле «редута»; чуть позже Брандт увидел, как его уносили, завернув «в кирасирский плащ, весь покрытый огромными красными пятнами». Когда Вольбер прибыл в ставку, А. Коленкур был рядом с императором. «Нет надобности говорить, что я при этом почувствовал», – лаконично сообщит он позже в своих мемуарах. «Он умер смертью храбрых, решив исход сражения, – сказал император. – Франция потеряла одного из лучших своих офицеров». «Вы услышали печальную новость, – продолжал Наполеон, обращаясь к обер-шталмейстеру, – удалитесь в мою палатку». Коленкур «ничего не ответил, а лишь слегка приподнял шляпу в знак благодарности за предложение императора и отказался им воспользоваться»
[1903].
Приблизительно в начале третьего часа французский штаб-офицер передал генералу Тильману приказ взять редут. Генерал тотчас же поскакал галопом к середине строя Гар дю Кор и передал слова приказа майору Ф.В.К. Лёффелхольцу (Loffelholz), который командовал полком. И тот, и другой недоумевали, что же именно приказано было атаковать. Редут? Он был еще довольно далеко и, главное, почти не виден. Майор переспросил: «Где неприятель? Что, разве мы должны произвести настоящую атаку?» Все же Тильман немедленно бросил свои полки вперед. Первым пошел к «редуту» Гар дю Кор, ведомый ротмистром Зенфт фон Пилзахом (Senfft von Pilsach), затем – «полк Цастрова», вместе с которым был сам Тильман, и, наконец, два эскадрона польских кирасир во главе с полковником Малаховским. Вслед за бригадой Тильмана двинулись вестфальские кирасиры
[1904].
Хотя полки Тильмана и стояли друг за другом, но они не формировали единой колонны, и направления их движения оказались разными. Несколько забирая влево, точно на «редут» шел только Гар дю Кор. Он и испытал на себе действие последних орудийных выстрелов угасавшего «вулкана». В ста шагах от батареи обер-лейтенант фон Займиц (Seimitz) и лейтенанты фон Ватцдорф (Watzdorf) и фон Тилау (Thielau) были поражены картечью и нашли свою смерть
[1905]. Наконец, когда оставшиеся в живых достигли «редута», группа кирасир во главе с адъютантом Тильмана фон Минквицем бросила своих лошадей через полузасыпанный ров и через разбитый выстрелами бруствер прямо на батарею. Другая группа солдат Гар дю Кор, которая не смогла сразу «перелететь» через ров, попыталась сделать это снова, а часть – устремилась в проход. Показания очевидцев из числа саксонцев расходятся: одни вспоминали, что в укреплении было немало пехоты, встретившей их штыками, другие – что пехоты почти не было и все пространство внутри редута занимала артиллерийская прислуга, третьи припоминали, что гарнизон «редута» довольно быстро стал выходить через свободный проход
[1906]. Вероятно, пехоты в самом укреплении было довольно немного, и неравный бой с саксонскими кирасирами, с «настоящими центаврами» (Е. Вюртембергский) приняли русские артиллеристы. В памяти Рот фон Шрекенштайна, который появлялся в укреплении дважды (первый раз, когда бой там еще шел, и второй – уже на следующий день), запечатлелся один русский офицер («у которого, как я помню, был орден Анны»), защищавший свою пушку, стоявшую в середине, и который под ней «упокоился»
[1907]. Русские смогли вывезти через северный проход и спасти несколько орудий (историки иногда пишут о шести). Оставшиеся орудия (в рапорте Тильмана говорится о 10 захваченных орудиях) были почти все с поломанными или совершенно разбитыми лафетами. Две брошенные пушки Рот фон Шрекенштайн видел у северного прохода из укрепления (их, вероятно, не успели вывезти) и одну – «внизу направо за оврагом».
Почти невозможно передать словами картину страшной бойни, происходившей в «редуте». В памяти же участников запечатлелось, как кони и люди, атаковавшие и защищавшие, совершенно перемешались. Они рубили, стреляли, рвали и душили друг друга. Передние ряды всадников отбрасывались назад, задние ряды напирали, усиливая и без того неимоверную давку. Многие враги, сцепившись друг с другом, вместе падали в ров, продолжая бороться и там
[1908]. Трудно сказать, сколько именно всадников во главе с ротмистром Зенфт фон Пилзахом и Минквицем смогли втиснуться в укрепление; кроме них там были и отдельные офицеры и солдаты «полка Цастрова», чуть позже бросившиеся в этот ад, и даже, чего не исключал Минквиц, несколько французских кирасир. Трудно сказать, сколько времени продолжалась эта нечеловеческая борьба (возможно, минут двадцать), о которой выжившие в той мясорубке вспоминали как о вечности.
Борьба в «редуте» еще не закончилась, когда на бруствере появилась французская пехота. Что это был за полк? По крайней мере, три полка претендуют на то, чтобы считаться, наряду с кавалеристами, покорителями «редута». Особенно часто фигурирует в этом качестве 9-й линейный. Основанием для этого является «Историческая справка» о действиях полка, хранящаяся в Архиве исторической службы французской армии, а также анонимный рукописный журнал его действий в Национальном архиве
[1909]. Перед тем как идти в атаку, солдаты 9-го линейного услышали обращенное к ним напоминание вице-короля об их славных действиях при Ваграме. Три батальона полка появились на «редуте» как раз в тот момент, когда кавалерия рубила гарнизон своими палашами. Оставшиеся в люнете орудия и убеленный сединами генерал Лихачев, бросившийся на штыки 9-го линейного, оказались в их руках. После того как редут был уже покорен, 9-й выстроился в боевом порядке по другую сторону укрепления.
