В 3-м номере за 1951 г. журнала «Большевик» была помещена статья С. И. Кожухова, в которой тот обрушился с критикой на книгу Е. В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию»
[433]. Обвинив академика в преклонении перед «иностранными историками» и в том, что тот использовал «лживые» и «грязные источники», Кожухов заявлял о стратегической и нравственной победе русской армии
[434]. В условиях борьбы с «космополитизмом», чувствуя, что над головой сгущаются тучи, Тарле был вынужден начать «пересмотр» своих взглядов на Бородинское сражение. В 1952 г. академик написал специальную работу «Бородино», которая, правда, так и не была опубликована при жизни автора. Вероятно, смерть Сталина позволила Тарле не спешить с ее изданием
[435]. Лишенная каких-либо ссылок на источники, работа была полна противоречий и явных неточностей. Так, непонятно, на основании чего Тарле утверждал, будто во время беседы 7 сентября 1812 г. с генералом Лихачевым Наполеон спросил его, правда ли, что Бухарестский мир нарушен и что война Турции против России продолжается. Лихачев ответил, что никакой войны с турками уже нет, и это якобы заставило Наполеона как можно быстрее завершить сражение, отойти и выжидать. Французские потери Тарле определял в 58,5 тыс. (из 136 тыс. к утру 7 сентября), русские – в 42 тыс. В заключение автор счел необходимым уличить во «лжи» французов, поляков и даже британцев, которые утверждают, будто Бородино было победой Наполеона
[436].
150-летие Отечественной войны 1812 г. было использовано для прочного и безоговорочного закрепления тезиса о полной русской победе под Бородином. Особую роль в этом сыграл профессор полковник Любомир Григорьевич Бескровный (1905–1981). Под его редакцией вышел сборник документов «Бородино»
[437], он был автором эпохальной монографии
[438], принял участие в редактировании нескольких сборников статей
[439], наконец, выступал с докладами
[440]. Документы, помещенные в сборнике «Бородино», казалось, должны были опровергнуть утверждения, не раз высказывавшиеся в зарубежной и отечественной историографии, о том, что Наполеон, владея инициативой, навязал генеральное сражение русской армии, а также подтвердить тезис о «русской победе»
[441]. Действительно, материалы сборника показывали известную гибкость в поведении Кутузова, решившегося на генеральное сражение, подтверждали его намерение возобновить бой 8 сентября, а также частично давали ответ на вопрос о причинах окончательного решения русского главнокомандующего об отступлении с поля сражения. Однако все эти документы, исходившие исключительно от русской стороны, явно нуждались в сопоставлении с материалами, исходившими от Великой армии, а также с массой других источников, опубликованных ранее. В аналогичном, патриотическом духе были выдержаны выводы статей сборника «1812 год». Несмотря на высокий уровень работы с фактологическим материалом (наиболее интересными, с точки зрения изучения Бородинского сражения были статьи Л. П. Богданова «Боевой порядок русской армии в Бородинском сражении» и А. П. Ларионова «Использование артиллерии в Бородинском сражении»), выводы выглядели односторонними
[442]. Богданов попытался доказать, что Шевардинский редут уже изначально не был крайним левым флангом русской армии, а Ларионов – уверить, будто почти весь русский артиллерийский резерв к вечеру 7 сентября был введен в бой и использован с высокой эффективностью.
Монография Бескровного, хотя и не лишенная многочисленных достоинств, также была призвана рассеять все сомнения читателей в «наполеоновском поражении» при Бородине. По его мнению, Наполеон вынужден был подчиниться воле Кутузова, «французская армия не проявила воли к победе и энтузиазма», неприятельские потери составили 58 578 солдат и 49 генералов, в то время как русские – 38 506 солдат и офицеров и 22 генерала. Бородино, утверждал автор, явилось завершающим этапом оборонительного периода войны, а «Кутузов одержал под Бородином полную победу, разрешив поставленные стратегические и тактические задачи». В статье о Бородинском сражении, опубликованной в 1962 г. в журнале «История СССР», Бескровный, в отличие от монографии, специально остановился на историографии вопросов, связанных с Бородинским сражением. Весьма вольно трактуя позиции дореволюционных историков, автор утверждал, что в представлении Бутурлина, Михайловского-Данилевского и Богдановича Бородино завершилось победой Наполеона. Якобы только декабристы и революционные демократы противостояли такой трактовке результатов битвы и «не сомневались в том, что сражение под Бородином было победой русских». По его мнению, поколение «буржуазных историков», призывая покончить с «героической легендой 1812 г.», не создало, однако, «стройной концепции войны и Бородинского сражения, продолжая считать его со стороны русских “очистительной жертвой”». Только советские историки «на основе широкой источниковедческой базы доказали, что Бородинское сражение является победой русской армии, что оно входит в общий замысел Кутузова». Поразительно, насколько смело Бескровный искажал позиции своих предшественников, пытаясь скрыть тот очевидный факт, что его собственная концепция отнюдь не противостояла «дворянским историкам», но была последовательным воплощением их главных идей!
Единственной попыткой противостоять этой юбилейной волне про-патриотической литературы была статья подполковника в отставке А. Кочеткова
[443]. Автор, справедливо поставив под сомнение знание Бескровным, Гарничем и другими авторами последнего десятилетия элементарных основ тактики начала XIX в., выступил против того, чтобы считать, будто замысел Наполеона и сам ход сражения были заранее предусмотрены Кутузовым. Несмотря на очень незначительное превосходство французов в численности войск и явно уступая русским в артиллерии, Наполеон «создавал на всех пунктах атаки… превосходство, доходящее до подавляющего…». Признавая, что к концу сражения французские войска оставили батарею Раевского и «флеши» (в действительности это было не так), Кочетков тем не менее отверг утверждение ряда русских и советских историков, будто французы отошли за Колочь. Статья Кочеткова осталась почти не замеченной.
