Будет тяжело ранен под Бородином полковник 7-го драгунского полка барон Луи-Амбруаз-Бартоломе Сопранзи. Он был сыном от первого брака Джузеппины Каркано, являвшейся любовницей начальника Главного штаба маршала Бертье. Сам же Бертье был женат на двоюродной сестре жены принца Евгения, командира 4-го армейского корпуса.
Оказались в Русском походе братья Ла Гранж. Двое из них окажутся на Бородинском поле – Арман Шарль Луи, бригадный генерал, командир бригады 5-й кирасирской дивизии, и Оже Франсуа, штабной полковник в 25-й вюртембергской пехотной дивизии. Последний за Бородино станет офицером ордена Почетного легиона
[782].
Генерал-адъютант императора Лористон имел сына Огюста, состоявшего при Наполеоне. У командира 16-й бригады легкой кавалерии генерала Сюберви в адъютантах был его брат су-лейтенант 10-го конно-егерского полка. На следующий день после Бородина, раненый, генерал Сюберви будет просить о награждении брата за «москворецкую битву»
[783]. Граф Ламберти, шталмейстер Наполеона, станет весь день переживать за своего младшего брата су-лейтенанта 2-го карабинерного полка. В 1-м карабинерном окажется сублейтенантом только что перешедший из пажей Фердинанд Бастон де Ларибуазьер, младший сын начальника артиллерии Великой армии дивизионного генерала Жана-Амбруаза Бастона де Ларибуазьера, служившего еще вместе с су-лейтенантом Бонапартом в Валансе. Фердинанд будет смертельно ранен при Бородине, получит крестик Почетного легиона и умрет в страшных муках в Можайске. Другому сыну генерала, Оноре-Шарлю, командиру эскадрона артиллерии, состоявшему адъютантом при отце, предстоит везти на родину сердце брата.
Су-лейтенантом 6-го гусарского оказался на Бородинском поле Жозеф-Шарль-Гильом Даниэль, сын Элизабет-Огюсты Даниэль, любовницы дивизионного генерала Ж.-А. Жюно. А кузина Жюно 14 апреля 1812 г. стала женой Луи Бро, капитана гвардейских конных егерей, также воевавшего под Бородином.
Пережил страстный роман с сестрой Наполеона Полиной, которая, как мы уже знаем, была связана родственными отношениями с Даву и Фрианом, командир эскадрона 2-го конноегерского полка Арман-Жюль-Элизабет де Канувиль. Ему суждено будет погибнуть вместе с Огюстом Коленкуром у «большого редута». Брат Канувиля, Александр-Шарль-Мари-Эрнест, будучи в администрации императора (квартирьер двора) и присутствуя при сражении, будет оплакивать его смерть.
Прибывший накануне Бородинского сражения и ходивший в атаку на «большой редут» адъютант маршала Мармона капитан Шарль Никола Фавье к тому времени уже находился в тесных, но, правда, пока только дружеских отношениях с женой всесильного Ж.-К.-М. Дюрока. В 1802 г. 14-летней девочкой она вышла замуж за будущего герцога Фриульского, а овдовев в 1813 г., станет баронессой Фавье.
Перечислять родственные, любовные, а тем более служебные связи бойцов Великой армии можно было бы бесконечно долго. Но уже вполне очевидно, что на поле под Бородином оказалась достаточно прочная корпорация военных, слившихся друг с другом за годы совместных боев и походов. Но и это не все.
Поступки многих генералов и офицеров, а иногда и солдат на Бородинском поле возможно понять только путем проникновения во внутренний, душевный мир этих людей, который, в свою очередь, может быть раскрыт через их взаимоотношения с близкими. Одной из ключевых фигур сражения стал Огюст Жан-Габриэль Коленкур, дивизионный генерал и комендант Главной квартиры императора, овладевший, согласно французской версии, «большим редутом». Присмотримся к нему внимательнее. Младший брат знаменитого герцога Виченцкого, родившийся в 1777 г., Огюст Коленкур особенно отличился при Арсобиспо в Испании, когда он 8 августа 1809 г. с отрядом драгун переправился вброд через р. Тагус, атаковал силы герцога Альбукерского с тыла и захватил укрепленный мост. 7 сентября (sic!) 1809 г. он стал дивизионным генералом. Красивый, благородный и рыцарственный, он вызывал всеобщую симпатию и восхищение. Императорские пажи (среди которых, между прочим, был и Фердинанд Ларибуазьер), начальником которых его сделали в 1811 г., боготворили его. 21 апреля 1812 г. он женился по большой любви на юной и восхитительной Анриет-Бланш д’Обюссон де ла Файад. Расставание с молодой женой перед Русским походом породило тяжелые предчувствия у Коленкура, к которым добавились еще и физические страдания, вызванные ранее полученными боевыми ранами. С началом войны Огюстом завладело подавленное настроение. Он старался бороться с ним, безупречно исполняя с 7 июля обязанности коменданта Главной квартиры. Но ко времени Бородинского сражения психологическое состояние генерала резко ухудшилось. Еще 29 июля при Рудне был ранен брат его жены Огюстен-Пьер д’Обюссон де ла Файад, лейтенант 9-го гусарского. Пуля попала ему в шею и в правое плечо. Обожая свою жену, Огюст представлял, как та будет огорчена раной брата. Перед самым сражением пришла еще одна тяжелая весть: другой брат жены – Анри Раймон, су-лейтенант 7-го конноегерского, был убит 3 сентября при Полоцке. Ночью перед битвой секретарь Наполеона Фэн увидит, как Коленкур, лежа на раздвижной кровати в императорской палатке, укрывшись плащом и подперев голову локтем, будет смотреть на миниатюрный портрет своей жены
[784]. Всю ночь он не сомкнет глаз. Когда станет светать, Огюст поделится своими настроениями с генералом Компаном. В письме к жене Компан, предвидя горькие слезы семьи де ла Файад, напишет так: «Этот храбрый Огюст сильно страдал. Я не думаю, что он мог бы долго прожить. Он мне вдобавок сказал утром перед своей смертью, что он уже не может дольше выносить эту усталость, что он не смыкал глаз ночью и что он под тяжестью неслыханных страданий… В то время, как он рассказывал это мне, я варил для него на биваке в последний раз добрую чашку кофе»
[785]. В течение всего сражения Коленкур пытался не думать о физической и нравственной боли, он был деятелен, беспрестанно скакал на коне. Но когда Наполеон вручил ему кирасирскую дивизию и приказал взять «большой редут», Огюст испытал жгучую потребность принести в жертву свою жизнь.
Иные настроения одолевали Жюно. Былой красавец, вулканическая натура, «Жюно-буря», как его прежде называли, выглядел 7 сентября апатичным, дряхлым и состарившимся. Капитан 7-го гусарского В. Дюпюи, прискакавший в разгар сражения с донесениями к Жюно, увидел, как тот расположился позавтракать на поляне в Утицком лесу. «Прежде этого, – вспоминал Дюпюи, – 8 или 9 лет ранее, в Булонском лагере, я видел красивого генерала Жюно, который своей фигурой, манерой держаться и внешним видом превосходил всех офицеров армии! Но как он изменился!.. Я увидел толстого человека со сгорбленной спиной, с “изломанной” и отталкивающей фигурой, одетого с небрежностью в потрепанный редингот, который, трудно было сказать, сколько лет носился»
[786].
