И все же когда и почему это соотношение прочности и распада составлявших Великую армию элементов прошло свою критическую отметку и привело к надлому наполеоновского войска? Где был кульминационный момент этой драмы? Был ли он связан с Бородинским боем или был вызван иными событиями? Ответить на эти вопросы возможно будет только тогда, когда мы последовательно проинвентаризируем элементы физической жизни наполеоновского солдата, его ментальные образы и мотивы поступков, а затем обратимся к тому, что же происходило с Великой армией накануне, в ходе и сразу после Бородинского сражения.
2.5. Структуры повседневности
Нетерпеливому историку, изучающему военные события наполеоновской эпохи и обратившемуся с этой целью к дневникам и воспоминаниям солдат, может показаться странным, с какой дотошностью авторы фиксировали на бумаге или в сознании чисто бытовые, казалось бы, малозначимые вещи. Но для участника событий тех лет именно вопросы куска хлеба или глотка воды, хорошего или дурного ночлега, стоптанных башмаков или порвавшегося мундира были главными, не только определявшими физическое состояние, но нередко составлявшими вопрос жизни и смерти.
2.5.1. Питание
Первое, что должно нас заинтересовать в этой связи, – это характер и качество питания наполеоновского солдата 1812 г. В идеале простой деревенский парень или парень из городского предместья, попав в армию по конскрипции, сразу должен был ощутить огромную разницу в пище, которую он ел раньше и ест теперь. При этом следует помнить, что к началу XIX в., говоря словами Ф. Броделя, «биологический старый порядок» еще был прочен. Даже в нормальные времена народ питался очень плохо. Мясо, особенно на севере Франции, люди ели редко, а голод был совершенно обычным явлением
[822]. Если нормальным потреблением энергии для взрослого человека считается 3 тыс. ккал в день, то реально, скажем, в Провансе в начале XIX в. крестьянин получал 1,5–2 тыс. ккал. Причем если при тяжелом физическом труде человеку необходимо как минимум 4–5 тыс. ккал в день, то это означает, что ощущение голода было для французского крестьянина постоянным явлением
[823]. К этому следует добавить почти полное отсутствие в пище сахара, недостаток витаминов и высокий удельный вес алкоголя.
В армии ситуация была иной. Командование строго следило, чтобы у солдата было два приема пищи в день: первый – в 10 утра, состоявший из супа, сваренного из говядины или баранины с овощами и так называемым «суповым хлебом» (белым хлебом, клавшимся перед окончанием варки сверху в суп); второй – ближе к вечеру, представлявший собой либо тоже суп, либо вареный картофель, заправленный луком, в сливочном масле. Пил солдат водку, смешанную с водой (1 часть водки и 6–7 частей воды), дешевый коньяк, пиво, вино. 4 мая 1809 г. Наполеон закрепил перечень продуктов, которые солдат должен был получать каждый день
[824]. В зависимости от времени года, погоды, климата, страны, в которой пребывали войска, меню могло меняться. Даву, например, накануне Русского похода постоянно учитывал это
[825].
Вообще, прием пищи играл и важную социальную и социально-знаковую роль. Если в эпоху Старого порядка каждый социальный слой потреблял определенный сорт хлеба и народные массы питались черным и серым, а высшие слои – белым, то теперь армия постоянно давала солдату, вчерашнему крестьянину или подмастерью, белый хлеб (как мы уже упоминали, так называемый «суповой хлеб»). Сам прием пищи, осуществлявшийся в идеале регулярно, являлся символом порядка и заботы власти о своем солдате. Обычно 5–8 человек ели из одного котелка, черпая из него попеременно своими ложками, и эта маленькая группа, капральство, или, как ее еще называли, «котелок», была своего рода первичной социальной ячейкой армейского организма. Индивидуальная посуда (тарелки или миски) была только у гвардейцев, выделяя их из общей армейской массы
[826].
Когда солдат уходил в поход, он должен был получать ежедневный пищевой рацион, тоже определенный военным законодательством
[827]. Стандартный рацион солдата включал в себя: 550 г хлеба (на 3/4 пшеничного, на 1/4 ржаного; обычно такой «походный» хлеб выпекался круглой формы, чтобы его удобнее было носить), 30 г риса, 60 г сухих овощей, 240 г рыбы, 200 г соленого мяса, 16 г соли, 1/4 литра вина, 1/16 литра коньяка, 1/12 литра уксуса. Лейтенанты получали 1,5 рациона, полковники – 3, маршалы – 24
[828]. Энергетическая ценность такого рациона была (без учета спиртного) примерно 8 тыс. ккал, и этого было более чем достаточно для взрослого человека, занятого тяжелым физическим трудом. При этом, так как сухари были чрезвычайно непопулярны у французов (в то время как немцы их неохотно, но ели), командование особое внимание традиционно уделяло сооружению полевых печей для хлебопечения. Небольшая команда, состоявшая из четырех мастеров и четырех помощников, могла соорудить стандартную армейскую печь за 12–14 часов. После двух часов просушки в ней можно было печь. Если запасы топлива были достаточны, то 40 таких печей могли произвести в день хлеба для 100 тыс. человек. Однако условия русской кампании не позволяли организовать постоянную централизованную выпечку хлеба. Поэтому многие солдаты пытались печь сами. Не имея к этому навыков и осуществляя хлебопечение в крестьянских домах, они зачастую устраивали пожары
[829].
Немаловажной проблемой стал также помол зерна. Предполагая, с какими трудностями в этом плане столкнется армия, Наполеон приказал организовать производство и раздачу небольших ручных мельниц, с помощью которых можно было намолоть 30–40 фунтов муки в час. Они не только отличались несовершенством, но и раздача их была произведена поздно, в основном уже перед отступлением, когда молоть, собственно говоря, было нечего. Поэтому солдаты мололи зерно нередко между камней, а то и попросту бросали немолотое зерно в суп.
Растянутость коммуникаций и серьезное расстройство администрации заставили Наполеона еще задолго до Бородинского сражения начать уменьшение официально установленных рационов. 9 июля в Вильно, планируя дальнейший бросок вперед за ускользавшей русской армией, он распорядился установить следующий рацион: 330 г хлеба, 60 г риса, 450 г мяса; о других продуктах не было сказано ничего. Причем сухари император приказал попридержать до «двух последних дней пути», когда рацион должен был составить 270 г сухарей, 60 г риса и 450 г мяса
[830].
