К концу Бородинского сражения форма и амуниция многих бойцов оказались в плачевном состоянии. Читая дневник капитана 18-го линейного Бонне, можно ярко представить, с каким удрученным видом он рассматривал лохмотья своей шинели. В одну из прорех проскользнул даже томик Б. Паскаля, доставлявший любознательному офицеру столь приятные минуты на биваках. «…Мои штаны и моя шинель пробиты множеством пуль», – написал в письме своему знакомому в Руан офицер 57-го линейного полка Ж.-А. Леюше. В другом письме, м-ль Анриетт в Гамбург, отправленном в тот же день, он к списку простреленных вещей добавил еще и кивер (любимая должна была знать, как ее обожаемый рисковал жизнью!)
[961].
Но то, что произошло с мундирами Великой армии в Москве, почти не поддается описанию! Наиболее емко это передает фраза, сказанная одним московским жителем, французом по происхождению, оставшимся в Москве: «Переодевание во всевозможные одежды давало повод солдатам грабить даже своих офицеров, которых они как будто бы не узнавали в новых одеждах»
[962]. Маскарад с переодеванием, с одной стороны, был проявлением глубокого внутреннего морального кризиса Великой армии, а с другой – способствовал ее дальнейшему разложению. Мундир, который являлся символом порядка, иерархичности и воинской чести, исчез. Самые дурные стороны измученного и алчного человеческого естества вырвались теперь наружу. Генерал Компан, «покоритель редутов», рыцарь без страха и упрека, подробно теперь описывал в письмах домой шубы и лисьи воротники, которые ему удалось «достать» в Москве
[963].
Когда, наконец, армия тронулась из Москвы, она являла картину уже почти совсем разложившегося военного организма. О том, как выглядели тогда солдаты, повествуют многие мемуаристы. Зуков, например, при выступлении из Москвы имел только один эполет, сверху мундира был надет домашний шлафрок красного бархата, «отороченный кроликом», на голове вместо потерянного кивера было «нечто вроде каски»
[964]. Сержант полка фузилеров-гренадеров Молодой гвардии неунывающий Бургонь надел поверх рубашки «жилет из стеганного на вате желтого шелка», который «сам сшил из женской юбки, а поверх всего большой воротник, подбитый горностаем»; через плечо висела сумка на широком серебряном галуне»
[965]. Фезенсак, наблюдая, как Великая европейская армия выступала из Москвы, подумал, что это «спектакль, который напоминает войны азиатских завоевателей»
[966]. Москва превратила армию европейскую в армию азиатскую! Отступление ее окончательно уничтожило. Только одна униформологическая деталь из эпохи отступления: некоторые солдаты и офицеры специально разрывали сзади свои брюки, чтобы иметь возможность отправлять естественные потребности без риска быть обмороженным!
[967] Вот так Москва, пространства и русские морозы разрушали внутренние основы, на которых зиждилось могущество Великой армии Наполеона.
Сам Наполеон, как известно, облачился во время морозов в зеленую «польскую» шубу и меховую шапку. Но ему, конечно, не пришлось испытать тех нечеловеческих страданий, которые выпали на долю простых солдат Великой армии. Большую же часть кампании 1812 г. император проделал в своем обычном, подчеркнуто простом, сером рединготе. Там, где позволяли обстоятельства, Наполеон мог облачаться и в другую одежду. В Вильно, например, отдыхая, император был в «домашнем халате, в красно-желтом платке на голове»
[968]. А во время дождя, находясь верхом, он отгибал заднее поле своей шляпы так, что вода с него «стекала ручьями»
[969]. На Бородинском поле он был в своем «классическом» походном одеянии – зеленом мундире гвардейских конных егерей и надетом поверх него сером рединготе. На фоне блестящей свиты, окружавшей его, Наполеон, как тонко заметил Ю. М. Лотман
[970], демонстрировал, кто был истинным режиссером грандиозного спектакля.
Еще более тщательно, чем одежду, готовили перед сражением солдаты Наполеона свое оружие. Боевой моделью французского ружья, как известно, был усовершенствованный образец 1777 г. длиной 1 м 52 см (1 м 417 см для вольтижеров) весом 4 кг 646 г калибром 17,5 мм. Несмотря на относительную надежность, это ружье, как и все кремневые образцы, отличалось капризным характером и требовало тщательного ухода. После долгого марша приходилось обычно тратить не менее двух часов на восстановление исправности ружья. Все, кто так или иначе имел дело с «кремневкой», знают, что наиболее «деликатной» ее частью являются кремень и порох. Высококачественный кремень мог обеспечить, в идеальном варианте, 30–40 выстрелов (у всех солдат в запасе должно было быть, по крайней мере, 2–3 кремня), а после 50–60 выстрелов совершенно была необходима тщательная чистка ствола. Некоторые солдаты, будучи в поле, чистили ружья чуть ли не каждый вечер, уделяя этому в целом очень немало своего времени. Способы чистки и рецепты раствора для этого были разнообразны. Скорострельность таких ружей была, на первый взгляд, достаточно высокой – в идеале до 7 выстрелов в минуту. Но на самом деле средний солдат во время боя мог произвести не более 2 выстрелов в минуту.
Несмотря на реально слабую скорострельность, а также на то, что многие ружья неизбежно выходили во время боя из строя, ружейная стрельба под Бородином была ужасной. По убедительным данным Д. Г. Целорунго, ранения и контузии русских офицеров от стрелкового оружия составили 65,3 %, в то время как от артиллерийских боеприпасов – 29 %, а от холодного оружия – только 5,3 %
[971]. Из-за не утихавшей ружейной и артиллерийской пальбы поле Бородинского сражения весь день 7 сентября было затянуто клубами дыма, которые давал черный порох, а в воздухе непрерывно стоял удушливо-кислый запах.
В отличие от рядовых и сержантов, пехотные офицеры наполеоновской армии должны были иметь из стрелкового оружия только пистолет. Но его, как точно заметил в письме на родину лейтенант П.-Л. Паради из 25-го линейного, офицеры использовали «разве что только в сильно пьяном виде»
[972]. В действительности многие офицеры, особенно из вольтижерских и гренадерских рот, помимо холодного оружия обзаводились карабинами. Капитан Бонне из 18-го линейного, например, имел двуствольный карабин. Это позволяло более эффективно действовать на поле боя, обеспечивая свою безопасность и увеличивая огневую мощь подразделения.
