«Ван вэй тикет, ван вэй тикет, ван вэй тикет ту зе блу», — надрывается из магнитофона «Ирапшн».
Кстати, это про меня поют негритосы. Ван вэй тикет. Билет в один конец. Сегодня я должна определиться, кто из этих орущих ребят купит мне этот билет в один конец, по которому я сяду в волшебный поезд из моего недавнего сна.
Выбор, девочки, прямо скажем, небольшой.
Напротив меня сидит Плейшнер. Вроде тихий, с позолоченным значком суворовского училища на широкой груди. Но какой-то странный. Над его железной кроватью висит фотография очень красивой девушки. Ей можно дать и двадцать пять лет и пятнадцать. Бывают такие лица. Когда Плейшнер выпьет, то говорит, что это его невеста Света, мастер спорта по гимнастике, погибла год назад в автокатастрофе. Когда выпивает еще больше, то снимает эту фотографию со стены и смотрит неотрывно на нее, держа перед глазами обеими руками.
Пару месяцев назад эта девчонка, вполне живая, внезапно приехала с подругой в Борзю и нагрянула к Плейшнеру сюда в восьмую квартиру. Плейшнер тогда почему-то страшно перепугался, прятался от нее и даже ночевал в казарме, пока она не уехала.
Следующим по часовой стрелке идет Бас. Орет и брызжет слюной больше всех. Неожиданно тонким для своей комплекции голосом сейчас визжит вместе со «Статус Кво»:
— You Are in the Army Now! Ю ар ин зе арми нау! А-а-а-а ин зе арми, нау!
Бас неуправляемый тип. Время от времени откалывает номера — нарочно не придумаешь. Когда двухгодичник Паренек появился в части, майор Кролевец из особого отдела у него сто рублей сразу одолжил. Дело обычное, типа до зарплаты. Ну понятно, и не думал отдавать, на то он и майор, а Паренек так, чмо гражданское, студент, одним словом. Паренек уже и забыл про это, а Бас, как узнал, возбудился весь и пошел домой к Кролевцу. Под мухой, понятно. Пришел, позвонил в дверь и сказал, что, мол, если завтра, товарищ майор, не отдадите Пареньку сто рублей, я прихожу и выношу телевизор. Жена Кролевца на шум вышла, все слышала. Особист деньги Пареньку на следующий день отдал, но Баса запомнил. Хорошо запомнил, тихо так, без шума. Ребята в особом отделе тихие, но свое дело знают. Кого попало туда не берут. За эти годы я стала психологом-самоучкой. Вернее, военным психологом-самоучкой. Так вот, скажу я вам, прямой путь Басу из ЗабВо в ТуркВо, Туркестанский военный округ. На лбу его так и написано — ТуркВО. Если не хуже. Для таких горячих парней есть еще УРы — Укрепленные Районы, полигон Эмба и много других точек, которые мне вовсе неинтересны. Так что пусть себе орет, поет, наверное, драться дальше полезет. Хорошо, если с кем-нибудь на улице, а то может и со своими.
Следующий — Лосев. В отличие от остальных он не лейтенант, а младший лейтенант — очень редкое в Советской Армии воинское звание. Лося я знаю давно, когда он был еще лейтенантом. Знала и его жену, Наташу. Красивая девчонка была. «Красивая» не то слово. Очень красивая, да. Была, да сплыла… Я даже помню песню, которую она пела под гитару:
На озаренный потолок ложились тени
Сплетенье рук, сплетенье ног,
Судьбы сплетенье.
И падали два башмачка со стуком на пол,
И желтый воск из ночника на платье капал.
Красиво как. Тонко… Серебряный век. Так тонко, что, думаю, без понюшки кокаина здесь не обошлось.
Хорошо пела красавица Наташа Лосева, тихо перебирая струны тонкими длинными пальцами. Потом лейтенанты из того призыва переписывали слова и мучительно пытались подобрать на гитаре: «Свеча горела, свеча горела, свеча горела». Получалось плохо, ну, как если бы Лосева в кирзачах вдруг пошла по плацу торжественным маршем. Лось — красивый парень, кандидат в мастера по боксу. Что там случилось — кто ж его знает. Только от того Лося сейчас мало чего осталось. Похудел, звездочка всего одна на погонах. Ну и в глазах тоска смертная. Лось улыбается вымученно, а от этого тоска в глазах еще больше страшная. Что-то сильно повредилось в тебе, Игорь. Жены давно нет, уехала Наташка. А Лося переселили в общежитие к холостякам, куда он забрал из своей бывшей квартиры только какие-то спортивные кубки и томик Алексея Толстого. Носится с этими кубками и томиком, как ненормальный.
Хороший ты парень, Лось, но без бабы, видать, хана тебе. По глазам вижу — хана. Не выкарабкаешься. Точнее говоря, всем вам, товарищи лейтенанты, без бабы хана. Только молодые вы еще, не знаете этого, вот и орете, водку хлещете, весь мир у вас в кармане. Дай Бог вам остановиться. Не знаете, почему вам хана без бабы? А знаете, как по фене матрац? Матрац по фене будет «женщина». Ну, а подушка — «жена». Дядя Кеша как-то рассказывал.
Взять бы вот так, подойти к Лосю и сказать: «Давай, Игорек, рискнем и попробуем? Я тебе дам, чего тебе не хватает. Ничего особенного — тепла женского. Без чего ты, похоже, с катушек слетишь вовсе вскорости». Только не выйдет ничего, да. У тебя, Лось, позади волочится столько разного, что и не разберешь, где что… Эх, Лось, Лось… Ну и я девушка, как говорится, с прошлым. Потонем оба с таким грузом. И тебе, Лось, рвать когти отсюда надо поскорее и подальше.
Но уехать просто так Лось тоже не может, какой-никакой, а офицер, есть такая статья про дезертирство. Где-то год назад закосил Лось, чтобы уйти по актировке. Чтобы комиссовать, его возили под конвоем в сумасшедший дом в Читу на экспертизу. Там Лося признали вменяемым и привезли под конвоем обратно в Борзю. Так и шляется с тех пор в полевой форме с портупеей по борзинским малинам, все местные братки — его кореша. На службе почти не бывает, зарплату ему перестали платить еще полгода назад, кроме полевой формы у него другой одежды нет. Чтобы не обвинили в дезертирстве, Лось раз в две недели приходит в часть и становится в строй. Его комбат, капитан Козлов, уже привык к этому и не обращает внимания, а сразу определяет Лося в какой-нибудь малоответственный наряд. Например, дежурным по котельной. Хотя после того самого инцидента котельную Лосю уже не доверяют.
А инцидент был прошлой зимой. Температура ночью в казарме была, как обычно, градусов пятнадцать, солдаты спали, не раздеваясь, спрятавшись под одеяло с головой. Под матрацем в таких случаях пропускается ремень, который застегивается сверху над одеялом. Немного согреться можно будет только утром, выпив в столовой кружку гарячего чая. А по-настоящему согреться можно будет на техтерритории под дюзой турбины пусковой. Тут главное поплотнее закрыть лицо меховыми варежками, набрать в грудь побольше воздуху, и под струю! За минуту, на которую можно задержать дыхание, пробирает жаром до самой последней косточки! Потом еще минут тридцать слегка дымящийся танкач сохраняет живительно тепло. А все потому, что уголь с хоронорского разреза, которым топят в котельной, имеет малую удельную теплотворную способность. Это был широко известный факт. На эту тему было защищено несколько кандидатских диссертаций, на основе которых в штабе округа в Чите рассчитывались суточные нормы и средние температуры многочисленных установочных документов.
После очередного появления Лося на разводе комбат Козлов определил его в наряд дежурным по котельной. Лось приступил к выполнению возложенных на него обязанностей уже не совсем трезвым, да еще хорошо добавил где-то по дороге в котельную. К тому же за сутки до этого Лось, находясь в Борзе, то ли упал, то ли подрался с кем, поэтому лицо его носило следы асфальтной болезни.
