– Не надо было так перегибать палку? А кто использовал свой дар, чтобы подруга Райли рассказала ей, что я с ней целовался? – его голос стал громче. – Насколько я помню, это был ты. Ты же сам затеял все это дерьмо!
– Но я не лгал ей! – проревел Блейк, и его голос эхом отозвался через проливной дождь. – Для тебя это была всего лишь игра, но она умерла! Она умерла на моих глазах, Престон, и с Джун могло случиться то же самое!
– Но с ней ничего не случилось, – сказал его брат в ответ и прищурил глаза.
– В этот раз нет, – разгневанно возразил Блейк. – Но, возможно, это произойдет в следующий раз. Ты слишком глуп, чтобы понять, к чему могут привести твои манипуляции. Что должно произойти, чтобы ты наконец понял это? Разве мало того, что Джун уже чуть не погибла?
Престон выпрямил спину.
– Ты все еще не понимаешь, что у Райли были чувства ко мне, не так ли? Конечно, папин любимый ребенок не понимает, что, кроме него, есть еще кто-то другой. – Он пренебрежительно посмотрел на Блейка и сделал короткую паузу. – Райли бы выбрала меня.
– Чушь, – Блейк побледнел, и глаза его зло сверкнули. – Ты же интересовался ею только потому, что хотел помешать мне. Так же, как сейчас с Джун. – Он фыркнул. – Я сказал тебе, чтобы ты отпустил ее руку.
– Я помню, что ты даже дал мне понять свою точку зрения, – сердито прошипел Престон, сжав руку в кулак. – Но я не позволю себе этого еще раз. – Он сделал шаг вперед, и мгновение спустя в свете фар приближающейся машины они уже начали бить друг друга.
– Прекратите! – закричала я в полном отчаянии. – Прекратите, наконец, это!
Задыхаясь, ребята остановились друг перед другом и повернулись к темному лимузину, шины которого едва ли не плыли по асфальту. Обнаружив Уилфреда за рулем, я с облегчением выдохнула, желая только, чтобы он увез меня отсюда.
За время пути никто из нас не произнес ни слова. Уилфред отвез нас в Грин-Манор, и сразу же после того, как я вошла в дом, я поднялась в свою комнату и захлопнула за собой дверь, как будто таким образом я могла просто забыть все, что произошло сегодня.
Но смерть Райли, дар мальчиков, моя способность – все это вертелось у меня в голове и не давало мне покоя.
Я снова видела перед собой Престона и Блейка, как они стояли и смотрели друг на друга в пещере и на улице. Им было не до меня, все дело только в их соревновании друг с другом.
Измученная, я выскользнула из одежды и пошла принять ванну. Я легла в горячую воду, которая приятно меня обволакивала, и на мгновение закрыла глаза. Мои мысли автоматически переместились к Блейку и к тому, что произошло в пещере. Я снова увидела его перед собой, с его взглядом, полным желания, почувствовала его руки на себе и вспомнила наше лихорадочное возбуждение. Но были ли его чувства ко мне подлинными? Или все дело было только в том, чтобы заполучить меня раньше Престона? Не продолжили ли они свою братскую войну, которая началась с Райли, со мной?
Мысль об этом казалась гадкой, и я еще глубже погрузилась в горячую воду.
Когда четверть часа спустя я вылезла из ванны, моя кожа была вся красная, но, по крайней мере, теперь мне уже не было холодно. Перед зеркалом я пощупала свой нос, который хоть и немного болел, но, похоже, не был сломан. Да и рана, которую я получила у входа в пещеру контрабандистов, к счастью, оказалась всего лишь царапиной.
Измученная, я почистила зубы, натянула на себя пижаму и легла в постель, где, несмотря на кучу мыслей, в какой-то момент заснула.
Глава 18
На следующее утро было воскресенье, и, хотя я вполне могла выспаться, я проснулась уже на рассвете. Испуганная, я поднялась, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что произошло за последние двадцать четыре часа. После вчерашнего дня я все еще чувствовала себя совершенно разбитой и рассеянно погладила джинсы, которые были на мне во время прогулки на лодке. Они уже высохли, но от письма тети Катарины ничего не осталось.
Я сглотнула, размышляя, стоит ли позвонить отцу, чтобы узнать больше о моих способностях, когда мне снова вспомнилась книга из библиотеки. «Женские чары» Дойла Харрингтона.
Благодаря появлению письма книга полностью отошла на задний план, но, возможно, в ней были и другие полезные сведения. В конце концов, автор говорил о том, что с Уинтерли творится что-то неладное. Мне пришло в голову то, что говорил дядя Эдгар, и мой пульс участился. «Твоя тетя Катарина тоже любила читать о своих предках».
Если Уинтерли были предками тети Катарины, то они были и моими. И потом, события, о которых говорил Дойл Харрингтон, возможно, были связаны с нашими магическими способностями.
Взволнованная, я оделась и побежала вниз, в библиотеку. Хотя я все еще не понимала, как мой дар может быть связан с даром ребят, я была готова пойти на все, чтобы выяснить это.
Осторожно я закрыла за собой дверь и подошла к одной из темных книжных полок, чтобы отыскать книгу. Через некоторое время я нашла ее и с волнением вытащила.
Пролистав страницы, я обнаружила, что мистер Дойл больше ничего не писал об Уинтерли, а только сообщал о других женщинах, которых он находил очаровательными.
Я отложила книгу и прислонилась к блестящей ореховой полке, когда услышала тихий щелчок.
Обеспокоенная, я сдвинула брови. Откуда донесся шум? Рядом с окном я обнаружила книжный шкаф, который не сливался с остальными, а слегка выпирал. Этого было достаточно, чтобы обхватить дерево пальцами и дернуть изо всех сил.
Я немного помедлила, и сердце вырывалось из груди, когда мне удалось открыть потайную дверь. За ней тянулся темный коридор. Быстро вытащив телефон из кармана штанов, я включила фонарик и осветила коридор.
Биение сердца гулко отдавалось в ушах, когда я вошла в темный туннель шириной менее метра. Я крепко держала свой телефон и была рада, что он давал мне достаточно света, чтобы продвигаться вперед.
Коридор оказался длиннее, чем я предполагала, и, дойдя до развилки, я выбрала путь направо. Все мое тело покалывало от волнения, и я застыла, когда моя рука попала на кусок ткани, который, по-видимому, висел на стене.
Осторожно я направила свет своего телефона на зеленый плащ, висевший на крючке. Я сняла его, и стало понятно, что это плащ, который я видела у таинственной фигуры в саду. Но как он сюда попал? И кому он принадлежал? Задумчиво поглаживая ткань, от которой слегка пахло духами Престона, я вдруг услышала приглушенные голоса.
Быстро повесив плащ обратно на крючок, я последовала за звуками, пока не наткнулась на еще одну дверь, утопленную в стене.
– Виктор Конерли наконец ответил, – услышала я, как кто-то сказал, и осторожно приложила ухо к дереву, чтобы лучше слышать.
– И? – спросил мужской голос, который одинаково мог принадлежать и Престону, и Блейку.
– Он сказал, что не хочет выдавать имена, – сказал другой, и теперь я уже явно определила Престона. – При этом он болтал что-то о журналистской этике.
