– Не знаю, – всхлипнула девочка. – Знаю только, что слышала его две недели назад, когда мы приезжали туда на барбекю в день Святого Патрика.
– Значит, это мог быть кто угодно, – заметила Мерси. – На праздник собрался почти весь город.
Лицо Роуз сморщилось.
– Прости, я ничем не могу помочь.
Подойдя к сестре, Мерси стянула с себя клетчатую рубашку и вытерла ею кровь и слезы с ее лица.
– Ты просто в шоке. Пережитое перепугало бы кого угодно.
– Но я точно знаю, что слышала его голос, – упорствовала Роуз.
Мерси переглянулась с братом.
– Мы не можем рассказать о случившемся маме с папой, – медленно произнес Леви. – Особенно о том, что ты слышала голос на ранчо Бевинсов. Папа объявит им войну.
Мерси уставилась на него, пока сестра хватала ртом воздух.
– Мы должны рассказать им.
– Нет. Не должны, – ответил брат.
Мерси лихорадочно прикидывала, к чему это может привести. Папа ни перед чем не остановится, пока не найдет напавшего на его девочек. Если он будет думать, что преступник пришел от Бевинсов, то горожане станут враждовать между собой сильнее прежнего. А полиция узнает, что она и Леви стреляли в спину безоружному человеку. Мерси живо представились голые стены тюремной камеры…
– Леви прав. Мы уберем следы и никому ничего не скажем.
– Я достану брезент. – Брат выбежал через черный ход.
– Мерси, мы не можем потворствовать ему и скрыть убийство.
Пальцы сестры дотронулись до плеч Мерси, затем мягко коснулись подбородка и щек. Этот жест означал, что Роуз необходимо утешение. Мерси накрыла ее ладони своими и прижала к лицу: она тоже хотела почувствовать прикосновение сестры.
– Думаю, это к лучшему, – прошептала она. – Я все уберу. Леви прав. Какой неудавшийся убийца станет возвращаться, чтобы обвинить нас в убийстве? К тому же он не знает, что этот парень мертв: он убежал раньше.
– Он наверняка слышал выстрелы.
– Наверное, но он не станет автоматически предполагать, что его приятель мертв. Скорее подумает, что тот смылся из дома. А что именно с тобой произошло?
Роуз сделала глубокий вдох.
– Я прибиралась в кабинете, когда кто-то вошел через парадную. Из-за поступи тяжелых ботинок я поду-мала, что это Леви, но быстро поняла, что вошли двое. Потом услышала звон разбившегося туалетного зеркала.
– Что? – Мерси бросилась в ванную комнату, расположенную рядом с входной дверью. Роуз права: кто-то сорвал со стены маленькое зеркальце и швырнул на пол. – Но зачем?
– Не знаю, – отозвалась сестра из-за спины. – Один из них рассмеялся, когда оно разбилось. Тут я перепугалась. Попыталась запереть дверь в кабинет, но они меня опередили.
Сестру начала бить дрожь. Мерси повела ее обратно в гостиную, усадила в кресло и накинула поверх кофты свою рубашку.
– Принесу тебе что-нибудь горячее. А потом разберусь с этим.
Ее внимание привлек маленький темный кружок.
– Вот дерьмо… В стене дырка от пули.
– Мы можем закрасить ее, – твердо сказала сестра.
Мерси охватила решимость.
– Да. Можем.
* * *
По щекам женщины, лежавшей в постели в темном гостиничном номере, текли слезы. Он вернулся? Мы позволили убийце уйти, и теперь он снова принялся за старое?
Как поведать Трумэну о своих подозрениях и не выдать себя?
Я могу лишиться работы.
Ее передернуло. Работа – ее жизнь. Доказательство, что она рождена для большего, чем прозябание на ферме в ожидании конца света.
Мы поступили неправильно?
17
– Из-за разбитых зеркал в доме моего дяди вам вспомнились эти старые убийства? – спросил на следующее утро Трумэн.
Мерси вздернула подбородок. Рассказав начальнику полиции о давних преступлениях, она чувствовала себя немного глупо. Агент Килпатрик сидела в низком кресле, так что стоящий в своем кабинете со скрещенными руками Трумэн смотрел на нее свысока. Выражение его лица было невозможно понять, однако, судя по тону, он безуспешно пытался уяснить, какая связь между упомянутыми ею делами и свежими убийствами выживальщиков. Мерси проспала всего три часа и чувствовала себя истощенной, но не собиралась демонстрировать усталость начальнику полиции.
– Да. Разбитые зеркала мне запомнились. Второй жертвой стала лучшая подруга моей сестры Перл.
– В каком году это произошло?
Мерси назвала дату, после чего Дейли вызвал в кабинет Лукаса. Жизнерадостный молодой человек немедленно материализовался на пороге.
– Что требуется, босс?
– Мне нужен файл по двум делам пятнадцатилетней давности. Полагаю, они не оцифрованы?
Лукас покачал головой:
– Нет, но все должно быть систематизировано и находиться в хранилище. Если сообщите имя жертвы, я без особых проблем отыщу дело – картотека оцифрована.
Трумэн посмотрел на Мерси.
– Дженнифер Сандерс, – произнесла та.
Лукас кивнул и скрылся.
– С семьей Сандерсов я пока не знаком. Они по-прежнему живут в городе? – спросил Трумэн.
Мерси в ответ приподняла бровь.
– Ах да, вас же не было тут в последнее время… Что ж, скоро выясним. Лукас не знаком со всеми горожанами, в отличие от Ины, но усердно старается это наверстать.
Какой-то мужчина легонько постучал в приоткрытую дверь кабинета.
– Эй, шеф, найдется свободная минутка?
Килпатрик оглянулась через плечо. Взгляд упал на воротничок священника, затем переместился на лицо. На вошедшем были тяжелая кожаная куртка, выцветшие джинсы и низко надвинутая на лицо спортивная кепка. Мозг Мерси никак не мог увязать воротник с лицом. Что-то здесь не так.
– Чем могу помочь, Дэвид?
Дэвид с вежливой улыбкой кивнул Мерси и повернулся к Трумэну:
– Я хотел спросить…
Он замер и снова посмотрел на Мерси. На его лице отразилось замешательство.
Килпатрик мысленно вздохнула.
Это уже начинает надоедать.
Затем поднялась и протянула руку:
– Мерси Килпатрик.
Дэвид открыл рот, но не вымолвил ни слова и молча потряс руку.
Теперь Мерси узнала мужчину. Дэвид Агирре – друг ее брата Оуэна. Неудивительно, что ее мозг никак не мог увязать воротничок с лицом: Дэвид в молодости был рьяным нарушителем порядка. Удивительно, что теперь он трудился за церковной кафедрой, а не сидел за решеткой.
