Приехал шофер миссис Хеммонд и попросил всех работать без нее. Других вестей не было. И Анна решила в конце рабочего дня позвонить Максу.
– Я думаю, она откажется от встречи, – сказала Анна и тут же почувствовала депрессивное настроение Макса: словно оно, как миазм, передавалось по телефонному проводу. – И я думаю, это хорошо! – закричала Анна.
В памяти у нее внезапно с невероятной живостью возникла улыбка Дикки и его голос, когда он – совсем недавно – с такой любовью рассказывал о собаках.
Макс ответил рассеянно:
– Если ты увидишь миссис Хеммонд, передай ей мои соболезнования. Но если больше не будет никакой информации, я все равно приду. На всякий случай.
Теперь все в мастерской пребывали в мрачном настроении. Хуже всего становилось к моменту, когда наступало время боврила. Пожилые дамы молча выпивали бульон и как можно скорее старались вернуться к работе. И только однажды низенькая мисс Поттер помедлила, возвращая Анне пустую плошку.
– Почему это случилось именно с ним? – И, не ожидая ответа, добавила: – Он всегда расспрашивал меня о моем попугайчике.
От миссис Хеммонд так и не было вестей. И в день назначенной встречи Анна переживала все больше и больше при мысли о том, что Максу без всякой пользы придется проделать длинный путь из-за города до конторы. Макс появился к двенадцати. Анна уже ждала его в пустующей прихожей, потому что разговаривать в швейной мастерской было невозможно.
– Нет новостей? – сразу спросил Макс.
Анна заметила его начищенные до блеска ботинки, аккуратный костюм и покачала головой:
– Мне кажется, встреча не состоится.
Макс как-то сразу сник.
– Бедная женщина, – сказал он и добавил извиняющимся тоном: – Это был мой последний шанс.
Они стояли в полутьме, раздумывая, что делать дальше. Лучше бы им пообедать, думала Анна, как только старые дамы разойдутся. Возможно, у Анны получится их поторопить.
– Я только загляну в мастерскую, – начала она – и тут услышала: хлопнула дверца автомобиля.
Макс и Анна переглянулись.
– Ты думаешь?.. – начал Макс.
Снаружи послышались шаги. «Медленные, шаркающие… Это не может быть она», – решила Анна. Но минутой позже дверь распахнулась и вошла миссис Хеммонд. Она моргнула, как будто увидеть Анну и Макса в этом полутемном месте оказалось для нее неожиданностью. Но в остальном миссис Хеммонд выглядела совершенно обычно – каждый волосок на своем месте, лицо заботливо подкрашено. Только взгляд изменился. И голос. Говорила она хрипло, как будто выполняла тяжелую работу.
Миссис Хеммонд тряхнула головой, когда Макс и Анна, запинаясь, попытались выразить ей соболезнования.
– Все нормально, – сказала она. – Я знаю.
На мгновение ее взгляд остановился на Максе, как будто она пыталась разглядеть сквозь него бедного Дикки, стоявшего на этом самом месте всего пару недель назад. Затем сказала:
– С пожилыми дамами я сейчас не хочу встречаться. Так что лучше скорее уйти отсюда, – и двинулась к двери.
Макс – за ней. Но, не дойдя до двери, она остановилась.
– Макс, – сказала миссис Хеммонд чужим, хриплым голосом, – ты знаешь, что никому ничего не должен. Ты уверен, что хочешь именно этого?
Макс кивнул.
Миссис Хеммонд взглянула на него чуть ли не с сожалением.
– Как молочный ягненок перед закланием! – воскликнула она.
Затем покачала головой и велела Максу не брать это в голову.
– Идем. Поговорим с Джеком.
Глава четырнадцатая
Две недели спустя Макс был зачислен в Военно-воздушные силы Великобритании.
– Что я тебе говорила! – сказала мама.
Макса отправили в тренировочный лагерь в Мидлендсе, где условия были спартанскими и большую часть времени занимали муштра и маршировка.
Но когда после лагеря Макс приехал домой в военной форме, он выглядел таким счастливым, каким его давно никто не видел.
В первый же день по приезде в Лондон Макс пришел к ним в контору, чтобы поблагодарить миссис Хеммонд, но ее там не оказалось. После гибели Дикки она появлялась на работе все реже и реже, и Анна через какое-то время обнаружила, что сама управляет всеми делами. Нельзя сказать, что это совсем не доставляло ей хлопот. Но было скучно. До сих пор Анна и не подозревала, насколько ее интерес к работе зависел от присутствия миссис Хеммонд. А пожилые дамы скучали по миссис Хеммонд даже больше Анны.
Они хмуро посматривали на Анну, когда та разносила им боврил, как будто его и не стоило пить в отсутствие миссис Хеммонд и ее рассказов о господине Черчилле и королеве Вильгельмине. Кроме того, дамы постоянно ссорились. Мисс Клинтон-Браун взяла на себя обязанность кроить пижамы (до сих пор контроль над кройкой осуществляла миссис Хеммонд) и теперь без конца возносила благодарность Богу за то, что он создал ее таким ответственным человеком: другие могут спокойно на нее положиться. Мисс Поттер и миссис Райли в это время, сидя рядышком, под стук швейных машин говорили про мисс Клинтон-Браун всякие гадости.
Анне теперь приходилось печатать гораздо меньше писем, и большую часть времени она тратила на проверку почтовых индексов и поддержание мира в мастерской. Временами, когда, как ей казалось, на нее никто не смотрит, Анна, укрывшись за столом, рисовала старых дам в блокнотике. Некоторые наброски получались неплохо. Но после этого Анну всегда преследовало чувство вины: разве за это ей платят деньги?
Зима пришла рано, и вскоре сильно похолодало. Сначала Анна заметила, что ей холодно стоять на остановке в ожидании автобуса. Ее пальто вдруг оказалось слишком тонким, чтобы защищать от ветра. А еще через какое-то время приходилось, добравшись до работы, отогревать ноги у газового камина. По воскресеньям в хорошую погоду они с папой и мамой ходили гулять по окрестностям Патни. Под ногами Анны хрустела мерзлая трава, а пруд в Уимблдонском парке замерз, и утки мрачно топтались на льду.
Иногда, когда им хотелось себя побаловать, перед тем как вернуться обедать в гостиницу, папа, мама и Анна заходили в гостиницу «Телеграф». Папа брал пиво, а Анна с мамой пили сидр. Они тянули с возвращением домой до последней минуты, потому что, если уж ты вернулся, ничего особенного больше не произойдет.
После ланча все сидели в холле. Тут теперь появились столики и кожаные стулья, которые фрау Грубер выкупила в гостинице «Континенталь». Холл с камином был единственной отапливаемой комнатой.
Во времена махараджи уголь не считали, в камине, видимо, горел сильный огонь, и его тепло проникало в каждый угол. Но сейчас с топливом были трудности, и тепла было гораздо меньше, чем хотелось.
Нельзя сказать, что это приятно – сидеть в слабо отапливаемой комнате, где совершенно нечего делать, разве что дожидаться ужина. И люди развлекали себя как могли. Кто-то читал, две чешские дамы вязали бесконечные шарфы, а Дрозд попробовал обучать Анну польскому языку. У него была книга на польском, и Анна пыталась ее читать. Но однажды Дрозд в приступе депрессии отобрал у Анны книгу прямо во время чтения.
