– Но как у тебя получается? Кто тебя научил?
– Вечерние курсы при окружном совете Лондона, – объяснила тетя. – Это почти ничего не стоит. Ты тоже могла бы попробовать.
Между делом, за разговором, тетя Дейнти убрала суповые тарелки и подала яблочный пирог. Отрезав кусок для отца Отто, она поделила остальное между присутствующими.
– Как ты думаешь, стоит мне подняться к Виктору и поздороваться? – спросила мама.
Тетя Дейнти отрицательно покачала головой:
– Это бесполезно, моя дорогая. Он тебя все равно не узнает.
После обеда все они опять передвинулись к масляной горелке, и Отто стал рассказывать про Канаду. По дороге туда ему пришлось несладко: судно, на котором он плыл, было битком набито. Но это не поколебало веру кузена в англичан.
– Англичане не виноваты. Большинство английских парней очень порядочные, – сказал Отто. – Но им пришлось изолировать нас: мы могли оказаться нацистами.
Канадцы, с точки зрения Отто, тоже были очень порядочными. Хотя не настолько порядочными, как англичане, признавал он. И Отто был очень рад, что его новая работа была связана с английским предприятием.
– Но зарплату я получаю в канадских долларах, – добавил он. – И могу кое-что посылать домой.
Мама снова спросила, что это за работа. Но Отто только улыбнулся и сказал, что она связана с очень мелкими вещицами.
– А ведь у Отто такие неуклюжие пальцы, – вздохнула тетя Дейнти. – Прямо как у его кузена Бонзо.
– Кстати, что о нем слышно? – спросила мама.
И они с тетей Дейнти почти сразу перешли на тему, которую при встрече затрагивали все взрослые с тех пор, как Анна уехала из Берлина в возрасте девяти лет. Это был бесконечный перечень родных, друзей и знакомых, которые были частью их жизни в Германии и которых теперь разметало по миру. Кого-то схватили нацисты, кому-то где-то удалось удачно устроиться, но большинство с трудом сводили концы с концами.
Анна либо никого из них не знала, либо успела забыть, и эти разговоры мало ее трогали. Она скользила взглядом по комнате – занавески, сшитые тетей Дейнти, книги Отто, пачками сложенные на книжных полках, яркая скатерть на столе, дверь…
Дверь была полуоткрыта. И Анна вдруг увидела, что там кто-то стоит и смотрит в щелку. Это было настолько неожиданно, что она испугалась и быстро взглянула на тетю Дейнти. Но та пила кофе, а мама и Отто смотрели в другую сторону.
Стоявший за дверью человек был старым, почти лысым; смотрел с любопытством, но как будто искоса – так казалось из-за шрама сбоку на голове. На нем было что-то вроде ночной сорочки. Когда Анна взглянула на него, он махнул рукой, то ли призывая ее к молчанию, то ли прощаясь.
Как призрак, подумала Анна. Только глаза, глядевшие на нее, были человеческими. Стоявший за дверью поплотнее закутался в свою одежду и через мгновение исчез. Анна подумала: человек удалился бесшумно. Значит, шел босиком, без обуви…
– С молоком? – спросила тетя Дейнти.
– Без, спасибо, – ответила Анна.
Тетя Дейнти протянула руку к ее чашке – и тут входная дверь хлопнула. Тетя Дейнти вздрогнула.
– Извините, пожалуйста, – и она бросилась вон из комнаты.
Вернулась она почти сразу, сильно взволнованная, с криком:
– Отто! Скорее! Отец!
Отто вскочил с дивана и кинулся к входной двери. А тетя осталась беспомощно стоять среди кофейных чашек.
– Он убегает, – сказала она. – То и дело убегает. Однажды добежал почти до самого конца улицы – прямо в пижаме. К счастью, его увидели соседи и привели назад.
– Но почему? – удивилась мама.
– Понимаете, он пытался бежать из концлагеря. И теперь продолжает сбегать, – тетя Дейнти старалась говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся. – У него то и дело возникают новые идеи, как можно ускользнуть. И мы никак не можем ему объяснить, что он больше не в лагере. Был момент, когда стало получше. Но в последнее время… – тетя Дейнти печально взглянула на маму. – Понимаете, его мозг поврежден. И с возрастом повреждение усугубляется.
За дверью послышались приглушенные голоса.
– Отто нашел его, – сказала тетя Дейнти.
Послышался успокаивающий голос Отто и слабое поскуливание.
– О господи! – воскликнула тетя Дейнти и с тревогой взглянула на Анну. – Тебе не нужно расстраиваться. – И заговорила быстро-быстро: – Когда он так поступает, то никого из нас не узнает. А Отто в особенности. Он ведь очень долго его не видел. Думает, что это концлагерь, понимаете? Он думает, что мы все… Бог знает, что он про нас думает. Бедный Отто! Он всем этим так подавлен!
Входная дверь снова хлопнула. Голоса, услышала Анна, переместились к лестнице: Отто что-то говорил, а старый человек еле слышно о чем-то умолял. Послышался удар о ступеньки – видимо, кто-то поскользнулся. Потом в дверном проеме показался Отто, удерживающий отца. Отто пытался снова отвести его в спальню. Но старый человек вырвался и заковылял прямо к маме, которая непроизвольно отступила.
– Отпустите меня! – кричал он тоненьким голоском. – Отпустите меня! Пожалуйста! Ради бога! Отпустите!
Отто и тетя Дейнти переглянулись.
– Далеко он ушел? – спросила тетя.
Отто отрицательно покачал головой:
– Нет, прошел два дома.
Старик между тем обнаружил на столе кусок яблочного пирога и стал рассеянно есть его.
– Папа… – сказал Отто.
– Дорогой, это бесполезно, – напомнила тетя Дейнти.
Но Отто не стал ее слушать. Он подошел поближе к отцу – осторожно, так, чтобы не испугать его.
– Папа, это я, Отто.
Старик продолжал жевать.
– Ты больше не в концлагере, – говорил Отто. – Мы тебя вызволили оттуда. Ты не помнишь? Сейчас ты в Англии, в безопасности. Ты дома.
Отец повернулся к Отто. В руке у него по-прежнему был кусок пирога. Ночной халат завернулся вокруг одной из голых лодыжек. Он уставился на Отто своими старческими глазами, а потом закричал.
– Звони доктору, – сказала тетя Дейнти.
– Папа… – снова попробовал Отто.
Но это не возымело никакого действия.
Тетя Дейнти быстро подошла к старику и взяла его за плечи. Он попробовал сопротивляться, но не мог ей противостоять. Тетя Дейнти повлекла старика к кровати, а Отто пошел звонить – с совершенно помертвевшим лицом.
Мама и Анна сидели, не в силах вымолвить ни слова, пока тетя Дейнти не вернулась в комнату.
– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Мне жаль, что это случилось при вас.
Мама обхватила тетю Дейнти за большие плечи:
– Дорогая моя! Я ничего не знала!
