Заревела пожарная сигнализация.
Сэмюэль Свинъярд раздраженно поморщился. Не испуганно, потому что настоящей пожарной тревоги не бывает. Только учебные. У нас в школе на прошлой неделе была учебная пожарная тревога. Нам нужно было организованно выйти из кабинета французского языка и выстроиться на школьном дворе. Мистер Уитлок метался между рядами и вопил:
– Сгорели! До угольков! Вы все! Сгорели! Калеки на всю жизнь!
Мистер Карвер сложил ладони рупором и закричал:
– По крайней мере у Беста Руссо теперь будет компания!
Но сигнализация в общинном центре никак не умолкала.
Люди вокруг начали говорить: «Это смешно!» и «Неужели не найдется инженерного гения, который это выключит?».
Гвендолин Бендинкс что-то сказала мистеру Каслу, который приложил ладонь к уху, как бы переспрашивая. Гвендолин Бендинкс повторила. «Что?!»
Уже несколько человек встали и начали тревожно оглядываться.
Пятьдесят голосов заорали в конце зала:
– Пожар!
Зал превратился в кипящий котел паники.
Обжигающий визг и вопли заклубились у нас над головой. Стулья летели и по правде отскакивали.
– Цыгане нас подожгли!!!
И тут погас свет.
– Выбирайтесь наружу! Наружу!
В этой ужасной темноте папа притянул меня к себе (так что молния его плаща оцарапала мне нос). Как младенца. Мы остались на месте, как приклеенные, – прямо в середине ряда. У папы из-под мышки пахло дезодорантом. Кто-то треснул меня ботинком по щиколотке. Загорелся слабенький аварийный свет. Я увидел, как миссис Ридд барабанит по двери пожарного выхода:
– Заперто! Эта дрянь заперта!
Отец Уилкокса разбрасывал толпу, словно плыл кролем.
– Разбейте окна! Разбивайте окна, блин!
Один Кит Харрис был спокоен. Он созерцал толпу, как отшельник созерцает безлюдный лес. Мама Колетты Тюрбо завизжала, когда у ее ожерелья из крупного жемчуга порвалась нитка и жемчужины поскакали под ноги сотням людей.
– Вы топчете мою руку!
– Джейсон, не бойся, я тебя держу! – Папа так крепко прижимал меня к себе, что я едва дышал.
Дом, в котором живет Дин Дуран, – на самом деле два покосившихся фермерских домика, сколоченные вместе. Дом такой старый, что сортир у него до сих пор на дворе. В сортире воняет, и куда приятней писать на воздухе, на соседнее поле, что я обычно и делаю. Сегодня я слез со школьного автобуса на Драггерс-Энд вместе с Дином, и мы пошли к нему играть на его «Синклер ZX Спектрум» с шестнадцатью килобайтами оперативной памяти. Но оказалось, что Келли, сестра Дина, сегодня утром села на магнитофон, так что мы не могли загружать игры. Келли работает в универмаге «Вулворт» – продает конфеты вразвес, и уж если на что-нибудь сядет, то оно уже никогда не будет прежним. Так что Дин предложил пойти к нему в комнату и перенастроить игру «Операция». У Дина вся комната оклеена плакатами футбольного клуба «Вест Бромвич Альбион». Их вечно переводят в низшую лигу, но Дин и его папа всегда болели за «Вест Бромвич» и будут болеть. «Операция» – это игра, в которой нужно вынимать кости из тела пациента. Если заденешь пинцетом бок пациента, у него в носу начинает жужжать зуммер, и хирург не получает денег за работу. Мы решили подключить «Операцию» к батарейке побольше, чтобы того, кто дотронется до бока пациента, било током. Мы прикончили и пациента, и «Операцию», но Дин сказал, что эта игра ему уже сто лет как надоела. Мы пошли на улицу и сложили сумасшедшее поле для гольфа из досок, труб и старых подков из заросшего фруктового сада, который граничит с садом Дина. Из гнилого пня перли зловещие поганки в оборочках. Лунно-серая кошка наблюдала за нами с крыши сортира. Мы нашли две клюшки для гольфа, но ни одного мяча, даже в бездонном сарае. Зато нашли сломанный ткацкий станок и скелет мотоцикла.
– А давай заглянем в наш колодец? – предложил Дин.
Колодец закрыт крышкой от мусорного контейнера, придавленной кирпичами, чтобы туда не свалилась Динова сестра Максина. Мы стали снимать кирпичи по одному.
– Иногда в безлунные безветренные ночи здесь слышен голос утопленницы.
– Ага, ага. Ври больше, Дин.
– Честно, клянусь могилой моей бабушки! В этом колодце утонула одна девочка. У нее юбки намокли и потянули ее вниз, и ее не успели спасти.
Судя по количеству деталей, он не врет.
– Когда это было?
Дин спихнул с крышки последний кирпич.
– В стародавние времена.
Мы стали вглядываться в глубины. Наши головы словно покоились в неподвижной зеркальной гробнице. Тихо, как в могиле, и так же холодно.
– А какая в нем глубина?
– Без понятия. – Колодец растягивает слова вниз, как резинки, а потом катапультирует наружу. – Однажды мы с Келли привязали груз к леске и стали опускать ее вниз: отмотали леску на пятьдесят метров, а дна еще не было.
От одной мысли, что я могу туда упасть, моя мошонка трусливо сморщилась, будто улитка втянула рожки.
Сырые октябрьские сумерки сгущались вокруг колодца.
– Мама! – Тихий, как у котенка, голос отбросил нас от колодца, словно взрывом. – Я не умею плавать!
Я обосрался. Честно – обосрался.
Мистер Дуран бился в истерике.
– Папа! – простонал Дин.
– Простите, ребята, не удержался! – Мистер Дуран вытер глаза. – Я тут вышел сажать нарциссы на весну, услышал, про что вы говорите, и не удержался!
– А лучше б ты удержался, папа! – Дин вернул на место крышку колодца.
Папа Дина устроил нам пинг-понг – поставил ряд книжек корешками кверху на кухонном столе. Вместо ракеток у нас были книжки из серии «Божья коровка» – у меня «Сапожник и эльфы», а у Дина – «Румпельштильцхен». Со стороны мы наверняка смотрелись как полные придурки, особенно мистер Дуран, который играл, не выпуская из рук банки «Доктора Пеппера». («Доктор Пеппер» на вкус как газированный сироп от кашля.) Но мы просто классно веселились. Это было гораздо веселей, чем смотреть телевизор в одиночку у себя в спальне, просто никакого сравнения. Счет вела Максина, Динова младшая сестренка. Вся семья ее зовет «Минимакс». Мы играли навылет. Пришла с работы Динова мама – она работает в доме престарелых на Мальверн-роуд. Она только посмотрела на нас, сказала: «Фрэнк Дуран!» – и развела огонь в камине. От огня пахло сухим жареным арахисом. Мой папа говорит, что с натуральным огнем больше мороки, чем удовольствия, но папа Дина сказал голосом Тавиша Мактавиша: «Никогдаааа не покупайте дом без огонька, ребята!» Миссис Дуран закрутила волосы узлом, закрепила узел вязальной спицей и разбила меня наголову – 21:7, но не осталась в игре, а принялась читать нам вслух из «Мальверн-газеттир»:
– «ПОДГОРЕЛЫЕ БУЛОЧКИ ПРОВОЦИРУЮТ АНАРХИЮ НА СОБРАНИИ ДЕРЕВЕНСКОГО КОМИТЕТА! В эту среду жители Лужка Черного Лебедя узнали, что бывает дым без огня. Организационное собрание деревенского „кризисного комитета“, объединяющего жителей, недовольных проектом по устройству площадки для фургонов на Хейкс-лейн, прервалось пожарной тревогой, которая вызвала паническое бегство и давку…» Боже мой, боже мой! – Сама статья не была смешной, но миссис Дуран читала ее тупым голосом телевизионного диктора, и мы просто уссывались. – «На место происшествия прибыли пожарные и „скорая помощь“, но оказалось, что паника была вызвана дымом от подгоревшего в тостере хлеба. Четыре человека пострадали в давке, и им была оказана медицинская помощь. Свидетель Джеральд Касл, проживающий на Кингфишер-Медоуз в Лужке Черного Лебедя, – это ведь твой сосед, да, Джейсон? – сообщил нашей газете: „Чудо, что никого не покалечили“». Ой, простите, нехорошо над таким смеяться. На самом деле ничего смешного тут нет. Джейсон, а ты сам видел эту давку?
