— Теперь нам нужно вести себя тихо, мастер скоро начнет, — вдруг сказал мужчина.
Калиостро весело посмотрел вниз на ряды скамей, где тесно сидели олени, косули, зайцы, лисы, кабаны и самки оленей.
Все напряженно ждали, еще разгоряченные непринужденным весельем.
— Ваши костюмы, дамы и господа, просто фантастические, — льстиво начал граф. — Благодаря этим костюмам вы чувствуете себя в родстве со зверем, которого представляете. Тем самым вы становитесь ближе к природе. — По знаку Калиостро раздался звук гонга.
Из придворных присутствовали герцог Орлеанский, братья короля со своими супругами, герцог де Лозен, мадам дю Плесси, принцы Конти и еще человек тридцать гостей. Все вздрогнули от необычного и долгого звука.
Шарлатан на сцене улыбнулся немного пренебрежительно.
— Головные уборы вы можете спокойно снять, — заметил он небрежно, и дамы и господа послушно стянули свои маски. На треножнике лежала железная решетка, на которой волшебник поджег порошок, вспыхнувший высоким ядовито-зеленым языком пламени. И снова прозвучал гонг. Все присутствующие напряженно смотрели на этот дьявольский миниатюрный фейерверк.
Граф д'Артуа был первым, кто наклонился вперед, широко распахнув глаза, и забормотал какие-то бессмысленные слова. Остальные придвинулись к первому ряду. Подергивая головами, они разинув рты уставились на этот маленький бенгальский огонь. А помощники графа через короткие интервалы били в этот чудо-инструмент.
Герцог де Лозен начал бормотать что-то неразборчивое. Постепенно все присутствующие подверглись массовому гипнозу, они качали головами, причем звериные маски за спиной покачивались в такт. Люди хрипели, рычали, квакали, хрюкали, трубили или произносили слова, в которых не было никакого смысла.
С безопасного расстояния за старым дубом я наблюдала за причудливым явлением, готовая тотчас вмешаться, если моей госпоже понадобится помощь.
Она сидела, как и ее соседка, мадам де Прованс, открыв рот, как будто кричала, увидев привидение, наклонившись вперед, кивая и вытаращив глаза.
Я наблюдала, как кузен короля попробовал подняться. После нескольких попыток ему удалось сделать пару неуверенных шагов в сторону парка. Я услышала, как герцог закричал:
— Прекратите эту чертовщину, граф. Я больше не хочу участвовать. — Он помахал руками в воздухе, а потом просто рухнул на землю и больше уже не шевелился.
Гонг звучал все громче и быстрее. Теперь и герцог де Лозен попытался выйти из круга загипнотизированных; он поднялся, покачнулся, пробормотал что-то и снова упал на свое место.
Слуги неутомимо били в металлический блестящий диск. Выпрямившись, маг стоял на подиуме, не отрывая взгляда от пестрого собрания, и презрительно улыбался — он ведь был уверен, что за ним никто не наблюдает.
Герцог де Лозен, которому тем временем все-таки удалось подняться на ноги, обратился к Калиостро:
— Вы сделали из нас безвольных марионеток.
Он указал на корчившихся на скамьях людей.
«Марионетками они были и раньше», — мелькнула у меня мысль. Тут я услышала громкий смех мага.
— Я горд своим искусством. Спорим, каждый из этих, — и он с некоторым отвращением указал на гротескное сборище, — действительно видел дух «короля-солнца». Я позволяю им еще раз взглянуть на великого Людовика. Ведь от нынешнего никакой радости.
Я увидела, как герцог обернулся и убежал в глубину парка. Удары гонга отзвучали. Волшебник исчез в темноте.
Я подбежала к мадам Франсине, крепко схватила ее за руку — мне чуть не пришлось ее нести — и с трудом увела в покои.
Никогда никто из участников не вспоминал события той ночи. Казалось, их вовсе не было. Впрочем, некоторые придворные дамы забеременели, — но за это отвечал не граф Калиостро из Палермо.
Глава двадцать седьмая
Все лето 1783 года братья Жак и Жозеф Монгольфье
[27] удивляли парижан своими странными махинациями. Оба были почтенные горожане, образованные и умелые изобретатели, но находилось немало и таких, кто считал их фантазерами.
— Но то, что они теперь выдумали, это уж слишком, — заявил месье Клери, личный слуга его величества короля, — эти сумасшедшие ведь хотят на самом деле подняться в воздух на шаре, наполненном газом.
— Ну и что? — спросила демуазель Буше, камеристка Марии-Антуанетты — это уже давно делают.
— Да, конечно, — ответил месье Клери, — но новизна в том, что братья хотят прикрепить к шару корзину с пассажирами. И те смогут управлять шаром, чтобы лететь в заданном направлении. Когда шар достигнет цели, пассажиры корзины смогут спустить его на землю и самостоятельно выйти из корзины.
— Ха, ха, что за безобразие, — высокомерно заметил лакей постарше, — еще Леонардо да Винчи пытался сконструировать летательную машину, но в конце концов отказался от этой затеи, человек все-таки не птица. Ему никогда не удастся воспарить в воздух, как нашим пернатым друзьям.
Демуазель Буше поддержала его.
— Если бы Господь хотел, чтобы люди летали, он дал бы им крылья. А вы как думаете, мадемуазель Берто? — спросила она меня, но я ничего не могла сказать на это; о месье да Винчи я еще никогда не слышала, так что я ответила дипломатично:
— Если это опасно, то его величество никогда не даст на то своего позволения.
Братья несколько раз были на аудиенции у короля и объяснили ему строение своей конструкции в мельчайших деталях. Когда господа Монгольфье представили ему двух отважных пилотов, которые должны были управлять баллоном и корзиной, Людовик наконец, хотя и слегка колеблясь, дал свое благословение.
Первый полет «Монгольфьера» должен был состояться 21 октября 1783 года в присутствии королевской семьи перед замком ла Мюэте на западе Парижа.
— Месье, — сказал Людовик, — я разрешаю вам посадить в корзину петуха, утку и барана.
Целью воздушного путешествия был Перепелиный холм. Эта возвышенность находилась примерно в восьми километрах от замка ла Мюэте и тогда еще совершенно необитаема.
— На какую высоту вы хотели бы подняться, господа? — спросил пилотов монарх.
Те ответили:
— Девять тысяч пятьсот метров, сир. — На короля это произвело большое впечатление.
— Мы от души желаем вам удачи в столь отважном поступке.
Наконец наступил долгожданный день. Королева, король, его брат д'Артуа, его сестра Елизавета, а также тетки Аделаида и Виктория — принцесса Софи была больна — стояли в ожидании на террасе замка в окружении придворных и толпы слуг.
