Супруг Николас уже отыскал подходящего двойника Марии-Антуанетты, восемнадцатилетнюю шляпницу, которая от случая к случаю подрабатывала продажной любовью. Он снял для демуазель маленькую квартиру в Версале, где ее уже ожидала мнимая графиня, и научил нескольким фразам, которые она должна была произнести. Потом она нарядила ее в белое муслиновое платье в горошек. Такое же было недавно на королеве, когда она позировала для портрета.
Ночью «графская» пара и мнимая королева пробрались через террасы Версальского дворца. Они намеренно выбрали почти безлунную ночь. Все трое с большой осторожностью прокрались к так называемому боскету
[30] Венеры. В его тени можно было рассмотреть лишь очертания фигуры человека. Юная модистка вдруг испугалась. В одной руке она с трудом удерживала красную розу, в другой — письмо, предназначенное благородному господину, который должен был появиться. Больше всего девушке хотелось тогда убежать.
Тут на садовой дорожке зашелестел гравий, и де ла Мотты исчезли. Теперь настала очередь выступать секретарю по имени Рето; он изображал слугу, который сопровождает его высокопреосвященство Луи де Рогана на встречу с королевой. Потом исчез и он. Незнакомый господин был так забавен, что шлюшка чуть не захихикала; но малышка вовремя сообразила: королевы не имеют обыкновения глупо смеяться. Однако благородный господин все время кланялся ей чуть не до земли, бормотал всякие глупости и целовал край ее белого платья. Неопытное создание от волнения выронило розу.
К тому же она забыла о письме, которое должна была передать. Тихим голосом она прошептала несколько слов, которые ей долго вдалбливала Жанна.
— Можете надеяться, монсеньор, что прошлое забыто.
Незнакомый господин, услышав это, от восторга совсем обалдел и снова стал ее смешить, при этом он непрерывно раскланивался и бормотал слова благодарности.
С облегчением девушка услышала шаги на тщательно подметенной дорожке; кто-то приближался, и она взволнованно шепнула:
— Уходите, уходите. Мадам ле Брюн и графиня д'Артуа приближаются.
Испуганный кардинал удалился вместе с Жанной де ла Мотт-Валуа, а ее муж отвел домой маленькую модистку, которая была рада окончанию комедии — она ведь не знала, что ей говорить, если бы встреча затянулась. Одним словом, шутка удалась. Это дало Жанне сильный козырь. Во время одного из своих вечерних приемов она услышала, как дама из «хорошо информированных кругов» рассказывала о проблемах в делах у господ придворных ювелиров Бёмера и Бассенжа.
Они сделали чудесное бриллиантовое колье и все свои деньги вложили в покупку камней. А теперь, к своему ужасу, не могли найти покупателя на это роскошное изделие.
Когда Жанна это услышала, у нее загорелись глаза. Это должно было стать венцом ее карьеры, а кардиналу здесь отводилась ключевая роль. Ведь тогда наконец они с Николасом де ла Мотт-Валуа будут обеспечены на всю жизнь.
Глава тридцать первая
— Монсеньор, у вас есть единственный в своем роде случай добиться благосклонности королевы. — Церковник увлеченно слушал хитрую девицу. — Королева хочет купить божественно прекрасное колье. Но ей понадобится посредник — слухи, вы же понимаете?
И она, Жанна Валуа, подумала, что такое деликатное поручение мог бы выполнить лишь один человек во всей Франции, а именно Луи де Роган.
Кардинал мог бы рассматривать это поручение как знак недавно обретенного доверия королевы. Графиня правильно все рассчитала. Конечно, монсеньор окажет эту услугу своей даме сердца.
Жанна сообщила Бёмеру, что она нашла покупателя на его бессовестно дорогое колье: кардинала де Рогана. Он купит изделие для королевы, которая по вполне понятным причинам сама не хочет выступать как покупательница.
Господа Бёмер и Бассенж облегченно вздохнули. Банкротство им теперь не грозило. Что до них, то будь хоть сам черт покупателем, главное, чтобы у него были деньги. Колье стоило миллион шестьсот тысяч ливров, оплата в течение двух лет четырьмя взносами, каждые полгода. Жанна даже выговорила выгодные условия для кардинала: 1 февраля 1785 года украшение должно быть доставлено в его городской дворец, и как особая уступка срок первой выплаты был только 1 августа того же года. Жанна представила кардиналу этот договор, и он его подписал. Обманщица поспешила удалиться, чтобы передать его королеве. Вскоре она вернула бумагу духовному лицу.
У каждого пункта договора «ее величество» на полях написала «утверждаю», а в конце стояла «собственноручная» подпись секретаря Рето: «Мария-Антуанетта Французская».
«Французская» должно было бы обязательно насторожить опытного придворного. Это слово Мария-Антуанетта никогда не добавляла к своей подписи. Но князь церкви ничего особенного в этом не увидел.
Как договорились, месье Бёмер во дворце передал колье Рогану, и кардинал тем же вечером отнес его своей бывшей любовнице. Тут явился молодой человек в королевской ливрее.
— Я прибыл по поручению ее величества королевы.
Мошенница на глазах у кардинала отдала ему шкатулку, и он исчез.
Слуга в ливрее был не кто иной, как секретарь Рето.
Только кардинал откланялся, как вернулся Рето со шкатулкой. Графиня достала колье и разобрала его на части. Они с Николасом полагали, так его будет проще сбыть. Месье де ла Мотт взял часть бриллиантов и уехал с ними в Лондон, где хотел продать камни на новой Бонд-стрит и на Пикадилли.
Приближалось 1 августа, и Жанне нужно было что-то придумать. Она дала понять ювелирам, что королеве цена кажется все-таки слишком высокой; если они не дадут скидку в двести тысяч ливров, она будет вынуждена вернуть украшение.
Так как господа с самого начала завысили цену, то сразу согласились на скидку. Не подключая к делу графиню, Бёмер написал королеве. Высокопарно сформулированное письмо, которое Мария-Антуанетта с раздражением прочитала вслух моей госпоже, по праву вызвало недоумение королевы. Что за вздор несет месье Бёмер об условиях оплаты, бриллиантовом украшении и скидке с цены?
— Это же безобразие, — жаловалась она мадам дю Плесси. — Не понимаю, почему мне докучают такой бессмыслицей.
И, не раздумывая, она просто швырнула письмо Бёмера в камин.
Когда Бёмер вне себя появился перед королевой, сооружение из лжи и обмана рухнуло как карточный домик.
К сожалению, королева настояла на процессе, чтобы отмыться от малейшего подозрения в обмане. Как могла она в своей неописуемой наивности даже предположить, что после ареста кардинала все считали, будто таким унизительным образом она хочет избавиться от обременительного соучастника. И чтобы не позорить свою жену, король играл в эту отвратительную игру.
Аристократы и высшее духовенство чувствовали себя задетыми. И все из-за какой-то австриячки. Скандал возмутил и папу римского. Подумать только: кардинал, главный альмонарий Франции, сидит в Бастилии, в самой ужасной тюрьме Парижа, как простой вор.
