Онлайн книга «Волшебные чары»
— Никто не ожидает такого поведения от маркиза, поскольку он осознает свою ответственность и возможные последствия этого! Но его постигло разочарование в молодости, когда у него была очень неудачная любовная связь. — Что же с ним произошло? — спросила Гермия. Она чувствовала, что эта история очень походит на те фантазии, которые все время роятся в ее голове, и поэтому все, что Мэрилин рассказывала, было ей крайне интересно. Мэрилин пожала плечами. — Я не знаю всех подробностей, но предполагаю, что это произошло, когда он был совсем молод, и он вынес из этого очень плохое мнение о женщинах и значительно более интересуется теперь своими лошадьми! Она глубоко вдохнула, как бы набираясь решимости, и провозгласила: — Но он должен жениться, и его женой определенно буду я! — Я тоже уверена в этом, моя дорогая, — сказала Гермия, — но не вижу, как я смогу помочь тебе. — Вот об этом мы и поговорим. Голос Мэрилин становился все более напряженным и уверенным по мере того, как Мэрилин раскрывала свой план: — Прошлым вечером маркиз, разговаривая с папой за ужином, говорил о том, как изменилось все после войны. Благородные фамилии — оказавшись в денежном затруднении либо просто отвыкнув заниматься своими поместьями, как они делали это ранее — перестали заботиться о своих людях, как заботился о своих подданных его отец, когда был жив. Мэрилин взглянула на свою кузину, чтобы убедиться, что голубые глаза Гермии с живейшим вниманием устремлены на нее, и продолжала: — "Мой отец, — сказал маркиз, — знал что имени каждого своего работника, так же как он знал клички своих гончих, и моя мать заходила в каждую избушку в нашем поместье. Если кто-то был болен, она приносила им суп и лекарство, и когда подрастали дети наших работников, она находила им дело либо на собственной земле, либо у наших родственников". У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей. Мэрилин продолжала: — "Никто не делает этого ныне, — сказал маркиз, — и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры". Мэрилин остановилась и спросила: — Теперь ты понимаешь, чего я хочу? Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона: — Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им. — Но, Мэрилин… — начала было Гермия и остановилась. Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье. Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни. Однажды, когда граф уволил одного мужчину потому, что управляющий доложил ему, что тот работает медленно, ее отец просил своего брата дать этому человеку возможность исправиться. — Он болен, — объяснял ее отец, — и не сможет остаться дома, потеряв жалованье. Его жена ожидает еще одного ребенка, а в доме уже трое маленьких детей. Граф отказался слушать его. — Эти вопросы я поручаю моему управляющему, — сказал он. — Я не вмешиваюсь в его решения! И Гермия помнила, как ее отец поддержал семью этого работника из своих средств и затем каким-то чудом нашел ему другую работу с жалованьем, которое по крайней мере спасло его семью от голода. Гермия знала, что это был лишь один пример из многих других подобных случаев, происходивших в поместье, и что ее отец, хотя он никогда не говорил этого, порицал безразличие брата к своим работникам и невнимание к их судьбе. Зная, что и Мэрилин не отличается подобной заботливостью, Гермия была поражена задачей, которую та перед собой поставила. — Я не понимаю, чем же я смогу помочь тебе в этом, — сказала она с тревогой. — Я все продумала, — сказала Мэрилин, — и тебе остается лишь поступать точно так, как я скажу. — Я сделаю все, если это возможно, — пообещала Гермия. — Это вполне возможно, — ответила Мэрилин. — А теперь слушай… Она наклонилась к Гермии и понизила голос, как будто боясь, что их услышат. — Я решила сопровождать маркиза в его верховой прогулке завтра утром. Я знаю, что ни папа, ни Вильям не любят ранних поездок; маркиз же катается до завтрака. Гермия с удивлением подняла брови. — Я никогда не видела, чтобы ты вставала до завтрака! — сказала она. — Я способна встать с рассветом ради стоящего дела! — провозгласила Мэрилин. — Теперь слушай внимательно… — Я слушаю. — Я подойду к нему, когда он будет в конюшне, и предложу проехаться в Рощу Колокольчиков. Ты знаешь, какое это красивое и романтическое место! — Да… конечно, — согласилась Гермия. — Мы окажемся там около половины восьмого, — продолжала Мэрилин, — и будем медленно ехать через лес. И тут я хочу, чтобы ты примчалась галопом в поисках меня. — Я? — воскликнула Гермия. — Ты слушай! — отрезала Мэрилин. — Ты прискачешь во весь опор и скажешь мне: "О Мэрилин, я искала тебя! Бедная старая миссис Тингумабоб [1] при смерти, но она говорит. что не может умереть, пока не попрощается с тобой и поблагодарит тебя за твою доброту к ней!" Гермия с сомнением глядела на свою кузину. Ей казался странным способ, который избрала Мэрилин, чтобы произвести впечатление на маркиза, и она не думала, что все это будет звучать для него убедительно. Как будто прочтя ее мысли, Мэрилин сказала: — Ты можешь сказать это своими словами, но сделай их правдоподобными и настойчивыми, как будто женщина эта действительно призывает меня. — Я… Я постараюсь, — сказала Гермия, — но что будет.'., дальше? — Я все тщательно продумала, — ответила Мэрилин. — Я воскликну: «О бедная миссис Тингумабоб! Я должна спешить к ней». Я ускачу от вас, но если маркиз попытается последовать за мной, я скажу тебе: «Покажи его светлости путь домой!» Затем, прежде чем он сможет поспеть за мной — что он, очевидно, захочет сделать, — я уже исчезну из виду. — А если он все-таки будет пытаться следовать за тобой? — спросила Гермия. — Тогда ты должна каким-то образом отговорить его от этого, — сказала Мэрилин. — Я же поеду к деревне, но затем медленно вернусь домой по другому пути, чтобы никто меня не увидел. |