Другими словами, если вас обвинят в каком-то преступлении, то с вероятностью приблизительно 50 % прокуратура не подготовится должным образом к первым слушаниям, тем самым задав тон для дальнейшего развития событий.
На протяжении долгих лет на многие дела, рассматриваемые в Королевском суде, не назначался служащий прокуратуры. С внедрением в 2016 году электронной системы с целью вывести все дела Королевской прокуратуры в онлайн-режим в рамках запоздалой реформы по повышению эффективности, продвигаемой сэром Брайаном Левесоном, было также введено обязательство назначать на каждое дело конкретных служащих и адвокатов прокуратуры. В большинстве случаев оно соблюдается, хотя органы контроля действий прокуратуры и отмечают, что «имеются ограниченные доказательства того, кому именно принадлежат имеющиеся документы» (11). До 2016 года – когда дело Роба Маккалока выпало на мою долю – редко, когда ответственными назначали конкретных людей, за исключением особо серьезных случаев. Таким образом, в деле Маккалока не был назначен ответственный служащий прокуратуры.
Скажу пару слов о том, как готовятся к суду дела. Традиционно все касающиеся дела бумаги складываются стопкой и перевязываются лентой (розового цвета – для защиты и белого – для обвинения), после чего предоставляются барристерам солиситорами, которые их инструктируют, – в данном случае это был юрист прокуратуры. В стопке должны содержаться все документы, необходимые барристеру для проведения консультаций по делу и подготовке к суду. С 2016 года мы получаем все документы по электронной почте, и в делах, рассматриваемых Королевским судом присяжных, документы загружаются в специальную электронную систему.
Если вас обвинят в каком-то преступлении, то с вероятностью в 50 % прокуратура не подготовится к первым слушаниям.
Документы, предоставляемые адвокату обвинения, должны включать в себя, в самую первую очередь, доказательства – все показания свидетелей и вещественные доказательства, на основании которых строится обвинение, в том числе, к примеру, фотографии, записи камер видеонаблюдения, медицинские записи, протоколы допроса подозреваемого, расшифровки звонков и банковские выписки. Кроме того, должно присутствовать обвинительное заключение – официальный документ Королевского суда, в котором перечисляются все предъявляемые подсудимому обвинения. Также должны быть приложены все предоставляемые полицией документы, в том числе краткое описание инкриминируемых преступлений, решение о предъявлении обвинений, рекомендации юриста прокуратуры по поводу предъявления обвинений и самого дела, а также любая относящаяся к делу корреспонденция. Дело должно быть пересмотрено повторно после слушаний в магистратском суде, и к материалам дела должно быть приложено заключение адвоката прокуратуры. Кроме того, должен быть составлен список неиспользованных материалов – документ, перечисляющий все материалы, собранные в ходе расследования дела, не послужившие в качестве доказательств обвинения. Этот список должен быть изучен «юристом по разглашению» прокуратуры на предмет материалов, способных помочь защите или подорвать аргументацию обвинения. В случае их обнаружения сторона защиты по закону имеет право ими воспользоваться. Наконец – что, как вам может показаться, весьма немаловажно – эти документы должны включать указания юриста прокуратуры, объясняющие суть дела, перечисляющие возникшие вопросы, в которых нужно разобраться, непредставленные доказательства, ходатайства, которые, по его мнению, может понадобиться сделать в суде, а также любые неочевидные трудности по делу – например, о пропаже свидетеля – и любые вопросы, по которым может понадобиться консультация барристера.
Я не могу с уверенностью утверждать, почему к предоставленным мне документам не были приложены какие-либо указания по делу Роба Маккалока, но если бы меня попросили, то я бы осмелился предположить, что по той же самой причине, почему решения о предъявлении обвинений не пересматриваются; почему доказательства почти по каждому делу предоставляются с опозданием; почему полиция с прокуратурой полностью выполняют свои установленные законом обязательства по разглашению информации лишь менее чем в 25 % всех дел (в результате чего материалы, теоретически способные оправдать обвиняемого, не предоставляются стороне защиты) (12); почему регулярно не выполняются распоряжения суда; а также почему дело Роба Маккалока приняло в итоге такой оборот. По той простой причине, что за последние восемь лет Королевская уголовная прокуратура лишилась почти трети своих сотрудников (13). Добрая четверть прокуроров – многие из которых были пожилыми и опытными – были уволены по соглашению сторон, что им самим стоило, по имеющимся данным, более пятидесяти миллионов фунтов (14), и все ради того, чтобы выполнить наложенное в 2009–2010 годах обязательство сократить расходы на 27 % (15). Причем эта организация и до 2010 года была весьма далека от того, чтобы работать как часы. Она не была и расплывшимся государственным органом, с которого министерство финансов могло бы легко и безболезненно срезать куски лишнего жира. Королевский комитет по уголовному правосудию заметил:
– Нам было сказано… что из-за финансовых ограничений полиция порой принимает решение не отправлять собранные на месте преступления образцы на лабораторный анализ… Также поступают жалобы на качество работы Королевской уголовной прокуратуры. Никто не спорит, что с момента своего основания прокуратуре крайне не хватало ресурсов, и даже сейчас отдельным прокурорам порой требуется брать на себя такое количество дел, что тщательно подготовить каждое из них оказывается попросту невозможно (16).
И это было в 1993 году.
Итак, Роб Маккалок. Изначально, столкнувшись с отсутствием контактной информации и каких-либо указаний по делу, а также зная по своему личному печальному опыту, что попытка отыскать что-то в прокуратуре может обернуться бесконечными хождениями по кругу, пока я наконец не сдамся, я встал перед выбором. Либо лениво попросить наших клерков позвонить в прокуратуру, чтобы найти кого-то готового взять на себя дело и поговорить со мной, либо позвонить служащему прокуратуры, чей прямой номер был записан у меня в телефоне как раз на такие экстренные случаи. Человеку, который не имел никакого отношения к делу, однако непременно выделил бы время, чтобы покопаться и найти для меня вразумительные ответы. Так что я позвонил Меган. Она занималась подготовкой дел в прокуратуре вот уже пятнадцать лет. И конечно, была перегружена работой, однако этого никто не ценил и уж точно не платил ей должные деньги за те важные функции, которые она качественно выполняла. На протяжении ряда лет нам довелось совместно работать над многими делами, и какими бы тесными ни были оковы прокуратуры, в которых ей требовалось выполнять все более обременительные и недооцененные поручения, она всегда сохраняла рвение к работе, добрый нрав и профессионализм. И Меган далеко не единственная. Таков парадокс Королевской уголовной прокуратуры, и именно по этой причине, несмотря на все мое негодование, я еще горячо верю, что не все потеряно.
Конечно, можно карикатурно представить Королевскую уголовную прокуратуру как наглядное олицетворение принципа Питера в действии (17). В подчинении вышестоящего руководства работает очень и очень много чудесных и трудолюбивых мужчин и женщин. Юристы, занимающиеся подготовкой дел, служащие и администраторы, которым не все равно. Которые осознают всю конституционную важность работы прокуратуры, стремятся изменить мир к лучшему и отчаялись блуждать по порочному кругу сокращений бюджета и неэффективной работы, превращающих их профессиональную деятельность в жестокую пародию на «День сурка», только наоборот – они в роли Неда Райерсона (одноклассника главного героя ), а государство в роли персонажа Билла Мюррея изо дня в день лупит их по их тупому радостному лицу.
