Во время правления Генриха VI и его преемника господство шерсти достигло новых высот. Годовой экспорт шерсти немного снизился по сравнению с его пиком в XIV веке, но это возместило соответствующее повышение экспорта сукна. Вместе они составляли приблизительно 80 % всего экспорта страны. Английские ткани добрались до берегов Черного моря и продавались как на ярмарках в Новгороде, так и в квартале Риальто в Венеции; их везли в Данию и Пруссию. К концу столетия купцы-авантюристы, контролирующие торговлю тканями, экспортировали примерно 60 000 рулонов в год.
В этом бизнесе была занята значительная часть населения страны; деревенские женщины чесали и пряли шерсть до того, как она попадала к ткачам; по сей день незамужнюю женщину называют пряхой. После того как шерсть превращалась в ткань, ее передавали красильщикам для окраски, а затем — ворсорезчикам. Именно из-за такого господства шерсти лорд-канцлер Англии до 2005 года сидел в палате лордов на мешке с шерстью. Города, которые участвовали в торговле тканями, — в особенности Колчестер — становились больше и сильнее. Сукновальни в Вест-Райдинге и на западе Англии работали все быстрее. Тонкое черное сукно поставлялось из Котсуолда и долины Страуд. Йорк и Ковентри приходили в упадок, при этом богатели такие деревни, как Лавенем в Суффолке, где широко известная церковь была построена на доходы с продажи шерсти.
Шерсть и обработка шерсти были в самом деле основой экономики Англии XV века, и в результате все больше и больше земли отводилось под разведение овец. Это, в свою очередь, привело к огораживанию участков для этой цели. Деревни меняли свое местоположение или даже уничтожались, чтобы освободить место для овечьих пастбищ, выращивание зерна уступило место разведению овец. Овчары жили в домиках на колесах, в которых следовали за отарами. В конце XV века хранитель древностей из Уорвикшира Джон Роуз жаловался в своей «Истории английских королей» (Historia Regum Angliae) на «современное разрушение деревень, что приведет к гибели общего благосостояния. Корень этого зла — алчность… Как рыдал Христос в Иерусалиме, так и мы будем рыдать над разрушениями нашего времени». В его графстве было более сотни заброшенных деревень, большинство из которых было опустошено в XV веке. Права свободных землевладельцев и наследственных арендаторов были защищены, но тех, кто селился на земле по традиции, могли безнаказанно выселить. Бо́льшая часть населения откочевывала на несколько миль и продолжала работать на земле. Некоторым так не везло. Этот феномен безземелья, известный как «здоровяк-попрошайка», впервые был упомянут в 1470-х годах.
Все находится в движении, неустанно образуя бесконечные сочетания. В истории человечества действует закон контрастов, по которому одно изменение становится причиной противоположного. Многие страдали от скорости экономических преобразований, но другие получали от них выгоду. Успешный мелкий фермер теперь не выполнял трудовую повинность, а платил за свою землю как арендатор; также более заметную роль стали играть мелкие землевладельцы, которых называли йоменами. Класс вилланов или сервов сменили получающие жалованье работники. Феодальная экономика в значительной мере была замещена товарно-денежным хозяйством.
Богатства Англии ни в коей мере не распределялись равномерно, и важно не забывать о невообразимых противоположностях бедности и ощутимого процветания некоторых городов и регионов. Контрасты жизни обострились, и хрупкость существования стала более ощутимой, и это делало людей более страстными и несдержанными. Их жизнь была более трудной и напряженной по сравнению с нашей.
33
Разделенное королевство
Согласно авторам английских хроник, в середине XV века признаки и предзнаменования, предвещающие гражданские беспорядки, все нарастали. В различных регионах прошел кровавый дождь, а священные воды целебных источников перелились через край. В водах около Уэймута наблюдали огромного петуха, который «приплыл из моря, с гигантским гребешком на голове, громадной красной бородой и ногами длиной в полметра». Многие люди слышали между Лестером и Банбери исходящие прямо из воздуха странные голоса, выкрикивающие: «Луки! Луки!» Женщина из графства Хантингдон «чувствовала, как зародыш в ее чреве рыдает и издает что-то вроде всхлипывающих звуков», как будто боится появиться на свет в дни бедствий.
Династии Йорков и Ланкастеров, в сущности, представляли собой две ветви одного и того же правящего дома. Ветвь Ланкастеров происходила от четвертого сына Эдуарда III Джона Гонта, герцога Ланкастера; ветвь Йорков происходила от пятого сына того же короля — Эдмунда, герцога Йоркского, чей младший сын женился на правнучке третьего сына Эдуарда. Иногда прародителей этих династий называют соответственно третьим и четвертым сыновьями Эдуарда, но так можно сказать, только если не учитывать еще одного ребенка мужского пола, который прожил всего полгода. Как бы то ни было, это близкое родство принесло с собой только вражду и злобу. Голубая кровь — зачастую дурная кровь. События развивались словно драка в маленьком собрании, которая медленно распространяется во все стороны и захватывает все больше и больше людей. Но всегда есть и большая толпа зрителей, стоящих около арены, которые молча и без всякого любопытства смотрят на драку или начинают заниматься своими делами.
После того как король оправился от помутнения рассудка и Сомерсет вернулся к власти, Йорк и его сторонники удалились в свои поместья, но весной 1455 года они собрались на большой совет в Лестере. Йорк боялся, что найдется повод для его ареста или привлечения к суду, поэтому он решил опередить события, собрав своих сторонников и двинувшись на Лондон. К нему присоединились представители одной из самых великих семей Северной Англии; шурином Ричарда Йорка был Ричард Невилл, граф Солсбери, сын графа, еще один Ричард Невилл был графом Уориком. Их заклятые враги на севере — семья Перси — приняли сторону Сомерсета. Таким образом, местная вражда обострила общий конфликт. Солсбери и Уорик, который стал известен как Делатель королей, заявили, что они берут в руки оружие, чтобы сразить «наших давних врагов, которые притворяются верными слугами и прячутся под крылышком Вашего королевского Величества».
Они любой ценой старались поддерживать вымысел о том, что выступают вовсе не против короля, но против королевских советников, иначе навлекли бы на себя обвинение в государственной измене. Тем не менее армия Йорка встретилась в открытом сражении с королевской армией около Сент-Олбанса. Была предпринята некая попытка предварительных переговоров, но Ричард боялся, что Генрих полностью находится под контролем Сомерсета и поэтому ему нельзя доверять. Итак, силы герцога вошли в город в десять часов утра 22 мая 1455 года, после чего произошел ряд коротких стычек на главной улице и в других общественных местах. Сторонники Йорка искали своих врагов. Сомерсет и Генри Перси, граф Нортумберленд, были обречены на смерть. Их выследили и убили на месте с выдающейся, но отнюдь не уникальной свирепостью. Сам король был ранен в шею, когда сидел под своим флагом на рыночной площади, но рана не была серьезной. В бою, который продолжался всего пару часов, погибло шестьдесят человек.
Когда в победе можно было не сомневаться, Йорк и двое Невиллов покорились королю. Сообщалось, что они «умоляли Его Величество принять их как его верных вассалов и говорили, что никогда не намеревались причинить боль ему лично». Тогда Генрих «даровал им свою милость и очень желал, чтобы они остановили своих людей и больше никому не причиняли вреда». Затем Йорк с эскортом препроводил короля в Лондон, если, конечно, можно назвать эскортом сопровождавшую его вооруженную охрану, и через четыре дня продемонстрировал Генриха в короне в соборе Святого Павла. С полным основанием можно было спросить, кто же теперь главный. В тот день друг написал Джону Пастону: «Я пока еще не знаю, кто же теперь будет нами править». Королевским силам открыто бросили вызов, сам король был ранен, мир перевернулся с ног на голову, правительство королевства находилось в крайней опасности. Кто же мог знать или хотя бы предположить, что битва при Сент-Олбансе была только прелюдией к гражданской войне, которая будет продолжаться еще тридцать лет, приведет к семи или восьми крупным сражениям на английской земле и гибели примерно восьмидесяти аристократов королевской крови? В ней уже были все составные части трагедии мести. «Будьте вы прокляты! — кричал один аристократ из партии Ланкастеров сыну Йорка на одном из полей следующих сражений. — Ваш отец убил моего, и я сделаю то же самое с вами и всем вашим родом!» Создается ощущение, что мы вернулись в дни англосаксов, а все годы, отделявшие от них Ланкастеров и Йорков, были просто сном.
