Тэн строил свою резиденцию из дерева; к ней примыкали более мелкие строения; это поместье защищалось валом и рвом, а также частоколом. Он строил маленькую церковь, также деревянную, со звонницей, чтобы собирать работников на молитву и планировать их день. Наконец, он учреждал собственный суд. Выкапывался колодец, и буквально на глазах возводилась мельница, чтобы молоть зерно. Но такая деревенская жизнь вовсе не была спокойной и идиллической: для самых бедных жителей это была своего рода тюрьма на свежем воздухе. Крестьяне жили в домах, практически не отличающихся от деревянных хижин, в которых вместе с людьми обитал скот. Пахарь в тексте XI века проклинает свою мучительную жизнь: он живет в страхе перед «своим лордом» и должен вспахать акр земли или больше даже в самую холодную погоду. Мальчик, который криком понукает впряженных в плуг быков, срывает голос.
Труженики медленно понижались в статусе; два дня каждую неделю они работали на своего лорда в обмен на дом и крошечный участок земли, с которого кормилась вся их семья. В их обязанности входили сбор урожая и вспашка земли, перевозка грузов гужевым транспортом, косьба и сушка сена, стрижка овец и сооружение стойл для быков. Кому-то могли приказать полоть сорняки или копать канавы, бегать на посылках или чинить изгороди. Свободные фермеры, разумеется, по-прежнему существовали, но бо́льшая часть сельских жителей была измучена нуждой, невзгодами и неверными судебными решениями. Требовалось платить подати. Скоту все время угрожал падеж, а земле — неурожай. Жизнь мелких фермеров была очень ненадежна. Без сомнения, многие из таких ферм скупали более крупные землевладельцы. Просто невозможно описать невероятную сложность классов и подразделений среди работающего населения. Достаточно понимать, что это было общество с разветвленным делением и с некоторым варьированием в степени свободы или несвободы, и в этом обществе абсолютно на каждого человека налагались определенные требования от вышестоящих.
История деревни настолько переплетена с историей полей, что их невозможно отделить друг от друга. После того как деревни пришли на место маленьких селений, во многих ширах большие поля были разделены на полосы, занявшие место старых прямоугольных участков. Хозяин поместья, разумеется, владел большей частью земли, но оставшиеся наделы по жребию распределялись среди отдельных крестьян. Таким был самый справедливый и организованный способ разделить земли. Также для того, чтобы эффективно вспахать поля, нужно было сделать их доступными для больших команд землепашцев. Интересы общины и лорда ставились выше интересов отдельных людей. Процедура распределения наделов учитывала и севооборот, так что участок, который один год стоял под паром, на другой засеивался. Такая система общих полей, поддерживаемая силой традиций и общинными соглашениями, продержалась до принятия законов об огораживании
[20] в XVIII веке.
Другие стороны английской жизни также были определены более четко. Города, большие и малые, приобретали свои характерные особенности. Первые выросли из римских городов; вторые развились из боро, учрежденных королем Альфредом; третьи появились на местах крупных торговых поселений на побережье или вдоль рек, а четвертые просто были частью разросшихся монастырских комплексов. В последние три десятилетия X века они расцвели, пользуясь преимуществами общего роста населения и благосостояния во всей стране.
В городах теснились жилые дома и мастерские. В Кентербери дома стояли на расстоянии 0,6 метра друг от друга, то есть места хватало лишь для того, чтобы потоки дождя свободно лились с карнизов крыш. Наличие изделий из стекла и глины, из металла и кожи позволяет предположить существование настоящей городской общины. Население Норвича и Линкольна составляло примерно 6000 человек, а Лондона и Йорка — ощутимо больше. В других городах людей было скорее несколько сотен, а не тысяч. Но они жили вместе, несмотря на отсутствие сельскохозяйственных или имущественных связей; это особенно очевидно проявляется в том, что жители городов считались свободными. Над ними не было другого господина, кроме короля. Рука монарха на самом деле простиралась повсюду, поскольку многие города были созданы королем, их улицы и защитные валы строились по королевскому распоряжению. Они стали машинами для делания денег, получаемых с налогов и торговли. Там, где есть деньги, есть иерархия и власть. Города получили самоуправление, в них были собственные суды и рынки, находящиеся в руках старшин или «сеньоров», которые группировались в гильдии. Это была новая форма родства в стране, которая пересматривала свое племенное естество.
Не случайно именно в этот период появились английские приходы. Они являются частью того же стремления к ясности и контролю — к дисциплине, — которое сопровождает рост объединенного королевства, управляемого сильным королем. Нельзя отделить религию от социального расслоения. Церковь, построенная тэном, становилась приходской, и система приходов сама по себе напрямую произрастает из поместий и деревень, распространившихся по всей стране. К XII веку эта организация была полностью завершена. Приходы стали центрами деятельности общины. Они сохранялись неизменными вплоть до последних десятилетий XIX века. Крупные минстеры и монастыри пришли в упадок или изменили свои функции, и к IX веку деревенский пейзаж украсили маленькие церкви. Чаще всего они строились из бревен, не покрывались штукатуркой, и представляли собой прямоугольное пространство, разделенное на одну или две клети. В XI веке дерево заменил обработанный камень, и внутренние помещения церквей стали расписывать и украшать.
Церкви не всегда служили для религиозных целей. В современной литературе предполагается, что их могли использовать и в качестве залов собраний, крытых рынков и даже как питейные заведения. Приходские священники сами зачастую бывали неграмотны, и на них много жаловались из-за их пьянства и рукоприкладства. Они часто женились. Они могли быть рабами хозяина поместья. В любом случае, когда эти священники находились за пределами своей церкви, они едва ли значительно отличались от слуг лорда, работающих в полях. Они носили ножи. Они управляли жителями деревни во всех смыслах. Эти «служители мессы», как их называли, должны были обучать детей катехизису, совершать таинства и учить началам христианской веры. Но во многих приходах к таким святым отцам относились как к «хитроумным людям», занимающимся сельской магией. Они были не менее сведущи в варварских традициях, чем в христианских обрядах. Трудно осознать истинную приземленность жизни в те века, когда люди и скот спали под одной крышей и священник мог быть небритым прохвостом.
В IX и X веках люди носили длинные волосы. Если человек завязывал их, он получал штраф, а насильственная стрижка волос считалась таким же преступлением, как отрезание носа или уха. Одежда была простой и состояла чаще всего из плащей и туник, сделанных из шерстяных тканей, хотя богачи щедро украшали себя кольцами и брошами. Когда в VIII веке некие англичане попали в плен в Сирии, местные жители приходили на них посмотреть и восхищались красотой их одежд. На руки и лица и мужчины, и женщины наносили татуировки. Женщины побогаче носили длинные струящиеся туники, украшенные золотом, а головы покрывали шелковыми или льняными платками, которые оборачивали вокруг шеи. Люди обоих полов любили яркие цвета, такие как пурпурный, зеленый и розовый. И мужчины, и женщины увлекались духами. Тяжкое пьянство было распространено повсюду, как и в любой другой период английской истории. Половина людей умирала, не дожив до тридцати лет, а 90 % не доживали до пятидесяти. Смерть всегда была поблизости.
