Тем не менее еще до того, как скрепить ее своей печатью, король Иоанн не был намерен соблюдать хартию. 63 статьи ничего для него не значили. Он надеялся, что, якобы придя к соглашению с баронами, сможет рассредоточить своих противников и получить передышку, чтобы восстановить свою власть. Поставив свою печать на документе, король послал эмиссара к папе, заявляя, что любая вырванная у него уступка является оскорблением самому понтифику, чьим недостойным вассалом он является. Иоанн приказал укрепить все свои замки и завезти в них припасы. Он послал командиров искать наемников во Фландрии, Пуату и других странах. Война с баронами могла начаться снова. 24 августа 1215 года папа Иннокентий III прислал буллу, аннулирующую положения Великой хартии вольностей как оскорбительные для его власти над Англией. «Посовещавшись с нашей братией, — писал он, — мы все порицаем и осуждаем эту хартию, а также под угрозой отлучения от церкви запрещаем королю соблюдать ее, а баронам — требовать ее выполнения».
Но послание пришло слишком поздно. Король и бароны уже начали войну. Были захвачены корнуолльские земли Роберта Фиц-Уолтера, главного бунтовщика. В тот момент военное преимущество бесспорно было за королем: ему принадлежало множество укрепленных замков, он командовал профессиональной армией наемников. Партия восставших нашла убежище в замке в Рочестере; Иоанн осадил его и смог разрушить, привязывая горящие факелы на спины свиней. Животных гнали в деревянные галереи под крепостью, которые загорались. Это был один из бесцеремонных методов ведения войны в Средневековье.
Многие из восставших баронов нашли убежище в Лондоне. Король мог бы осадить и столицу, но Лондон — не Рочестер. Его взятие было связано с риском. Вместо этого Иоанн решил разрушить один за другим замки бунтовщиков. Он отправился на север, откуда были многие из баронов, и опустошил земли от Ноттингема до Берика; везде, где шел, Иоанн оставлял за собой кровавый след и руины. Остался стоять только один замок бунтовщика — Хелмсли в Йоркшире.
Из своей крепости в Лондоне бароны позвали на помощь короля Франции Филиппа Августа. Они предложили корону его сыну Людовику, чья жена состояла в родстве с Плантагенетами. Весной 1216 года Людовик высадился в Дувре и, не встречая никакого сопротивления, прошел до Рочестера. Его удачи продолжались: он захватил Гилдфорд, Фарнем и, что куда важнее, Винчестер. Казалось, что сам Господь или удача были на его стороне. Великие графы королевства, многие из которых до этого поддерживали короля, встали на сторону Людовика. Иоанн отступил на запад и провел лето 1216 года в вылазках от Дорсета до Девона. В первые дни сентября он выступил и повел свою армию на восток; он вошел в Норфолк и Линкольншир, но не достиг особых успехов. Из его последнего похода происходит ныне считающаяся правдивой легенда о том, как король потерял свою казну в Уоше, когда прилив поднялся слишком быстро. В ней говорится, что и корона была подхвачена бурлящей водой. Это была очень удобная история для его свиты, которая радостно последовала принципу «спасайся, кто может». Правда тоже пропала в волнах прилива.
Король в любом случае должен был знать, что его дни подходят к концу. Короли умирают, когда чувствуют, что их власть тает. Иоанн подхватил простуду и дизентерию; он умер в крепости епископа Линкольнского в возрасте сорока девяти лет. «Ад, — писал один хронист, — был осквернен его прибытием». Но Иоанн собирался отправиться совсем в другом направлении. Он был похоронен в соборе Вустера, и, по его требованию, могила находилась в тени гробницы английского святого XI века епископа Вульфстана. В 1797 году могила короля была вскрыта любопытными любителями древностей. Они сообщали, что «останки знаменитой особы выглядят целыми». Его рост был 1 метр 65 сантиметров. Рядом с ним в рыцарской манере лежит его меч, «кости левой руки лежат на груди, зубы прекрасно сохранились». Иоанн был первым королем, родившимся и умершим в Англии со времен Нормандского завоевания.
Что еще можно сказать о короле, память которого постоянно осыпали проклятиями хронисты его времени и последующих веков? В своей алчности он ничем не отличался от своих предшественников. Ему были свойственны грубость и непреклонность, как и всем нормандским и анжуйским правителям до него. Ему не повезло: он добивался королевской власти в чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах — Анжуйская империя перешла в руки более богатого и сильного короля, опустошение привело к резкому росту цен, а бароны от него отвернулись. Все это омрачило правление Иоанна. Было достаточно всего нескольких проявлений жадности или жестокости, чтобы хронисты создали портрет совершенно неподходящего короля.
Во время его правления возникло новое или, по крайней мере, более сильное ощущение нации. В этом состоит значение Великой хартии вольностей. Англичане начала XIII века уже были знакомы с понятием ius commune, или общего права; они привыкли к роли гильдий и братств. Сам Иоанн, стремясь к трону, принял в 1191 году право Лондона формировать свою коммуну как орган самоуправления, избираемый из числа самых богатых горожан. С того времени архивы и записи коммуны хранились в ратуше. Этот эпохальный момент стоял за новой формой самосознания. В царствование Иоанна во многих других городах появились собственные communitas с избранием мэров и созданием своей муниципальной печати. Их члены давали клятву хранить город и его свободы.
Поэтому, возможно, было совершенно неизбежным, что восставшие против короля бароны установили ценности коммуны в масштабах всей Англии и ввели понятие communa totius terra с сопутствующими ему вольностями. В XIII веке оно стало известно как «община королевства». К концу века появилось даже понятие «община деревни». Так растущее самосознание Англии проходило этапы своего становления. Это значение «поля, полного народа», которое Уильям Ленгленд изображает в начале своей поэмы «Видение о Петре-пахаре» (The Vision of Piere the Plowman). Он видел перед собой общину.
16
Преступление и наказание
«Скотейл», то есть вечеринка со спиртными напитками, состоялась в Эшли, около Сайренсестера, 7 сентября 1208 года в честь дня рождения королевы. По этому поводу местный лесничий продавал напитки в своей пивной. Это было что-то вроде налога, потому что местные жители чувствовали себя обязанными посетить это мероприятие, опасаясь вызвать неудовольствие лесничего. Возвращаясь из пивной, Джон Скот пригласил Ричарда из Крадуэлла сесть сзади него на лошадь. Ричард решил, что Джон хочет его подвезти, но Джон вытащил нож и ударил его в плечо, рана была около десяти сантиметров глубиной. Ричард упал с лошади, и Джон прыгнул вслед за ним. Он нанес Ричарду еще один удар и украл кошелек с сорока тремя шиллингами. Каким-то образом Ричард дополз до дома на четвереньках и на следующий день сообщил о случившемся королевскому сержанту. Это как-то стало известно Джону Скоту, который пять дней спустя вломился в дом матери Ричарда и избил ее так, что она, казалось, не дышит.
В 1160-е годы в монастыре около Уаттона в Ист-Райдинге в Йоркшире одна монахиня потеряла невинность с молодым священником; когда ее положение стало очевидным, монахини заставили грешницу назвать виновного в нем мужчину. После того как она открыла его личность, монахини схватили нарушителя. Они привели его в келью беременной монахини. Ей дали нож и заставили кастрировать своего любовника, а потом монахини засунули его гениталии ей в рот. После этого виновную в грехопадении монахиню выпороли и приковали цепями в тюремной келье. В ту эпоху, когда глас небесный был прямым и недвусмысленным и когда духовный мир преобладал над телесным, поддерживалось всеобщее безразличие к страданиям физического тела. Когда одного английского короля спросили, не сожалеет ли он о тысячах солдат, которых послал на смерть, он ответил, что, оказавшись на небесах, они поблагодарят его. Хронист, рассказавший историю о свирепых монахинях, воскликнул: «Какая ревность ко Господу горит в сердцах этих поборниц целомудрия, этих преследовательниц нечистоты, которые любят Христа больше всего на свете!»
