Во времена голода и чумы религиозность людей, проявлявшаяся в личной молитве и умерщвлении плоти, конечно, становилась более печальной, но и более страстной. Немного позднее среди грамотных людей большую популярность приобрели руководства по чтению молитв. Они не ставили под сомнение авторитет церкви. Значение этого института считалось само собой разумеющимся, но благочестивым людям требовались новые пути к достижению блаженства. Некоторые задавались вопросом о происхождении богатства церкви; например, были рыцари и лондонские купцы, возражавшие против вмешательства священников во все сферы социальной и экономической жизни. На парламенте 1371 года они заявляли, что у духовенства следует отнять земли и передать их в общественное пользование.
Жизнь и карьера Джона Уиклифа хорошо вписываются в этот контекст. Прежде чем стать главой Баллиол-колледжа, он сам состоял в святом братстве Мертон-колледжа Оксфордского университета. Он был доктором теологии и в этой профессии заработал великолепную репутацию и как преподаватель, и как автор. Он стал известен как «украшение Оксфорда», и многие современники считали Уиклифа «величайшим священнослужителем из всех ныне живущих». Он получил две «бенефиции» — два сельских прихода, которые никогда не посещал, но с которых получал доходы. Также Уиклиф привлек внимание королевского двора, и за службу короне ему была пожалована рента.
Он был полезен некоторым придворным, среди которых был Джон Гонт, первый герцог Ланкастер и третий сын короля, открыто презиравший богатство и привилегии духовенства. Уиклиф демонстрировал истинное отвращение, которое разделяла часть аристократов и большинство джентри, к мирским владениям церкви. Но он был ученым, который высказывал свою точку зрения, легкомысленно не обращая внимания на то, что происходило в мире вокруг него; он следовал за светом — или блуждающим огоньком — мысли, куда бы она его ни заводила. Он писал на университетской латыни, и в книгах, названия которых можно перевести как «О евхаристии» (De Eucharistia) и «О власти папы» (De potestate papae), разоблачал притязания и развращенность церкви. Разумеется, тогда не было никаких печатных станков, чтобы распространить его книги, поэтому их старательно переписывали вручную.
В своих трактатах Уиклиф продвигал идею о важности Священного писания и предполагал, что Слово Божие гораздо важнее торжественной иерархии церкви. Он верил в предопределение, согласно которому выбор уже сделан самим Господом. Уиклиф не видел никакой нужды в сложной машине церковной власти, которая просто встает между отдельной душой и ее создателем. По его учению, источником благодати и милосердия на этой земле является король, а не папа и его епископы. В итоге Уиклиф объявил папу Антихристом, а монахов — отвратительными паразитами. Также он поносил почитание святых как идолопоклонничество.
Еще более значительным было то, что Уиклиф отрицал таинство преосвящения, благодаря которому хлеб и вино во время мессы чудесным образом превращаются в плоть и кровь Христову. Его враждебность по отношению к духовенству была достаточно типичной для того времени, но возражения против евхаристии навлекли на него обвинения в ереси. Его называли порочным червем, сеющим зерна схизмы.
Точно неизвестно, есть ли хоть одно слово в предполагаемой «Библии Уиклифа» — первом полном переводе Священного писания на английский язык, — которое действительно была написано им самим; скорее эта работа была проделана его последователями из Оксфорда, но они, несомненно, двигались в указанном им направлении. Уиклиф хотел, чтобы между людьми и Словом Господа не было посредников в виде священников. В особенности он желал познакомить с Библией тружеников полей. Пахарь должен был иметь возможность услышать Слово Божие. Также он должен был быть в состоянии истолковать это слово, исходя из своего опыта и необходимости. Именно здесь церковь проводила границу, за которую нельзя заходить. Сам святой Петр сказал: «Никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою». (2 Петр. 1:20).
Уиклифа никогда ни в чем не обвиняли и не пытались обвинить, ему было позволено удалиться на покой в дом приходского священника в Латтерворте, где он мирно продолжал свои научные изыскания. Но ему фактически заткнули рот. В следующем веке, по приказу папы, его останки были выкопаны и сожжены. Но в 1370-х годах не существовало никакого официального органа по борьбе с ересью. Также малоизвестно, что на самом деле в то время полагали: защита от нее не является необходимостью. Еретиками были странные одержимые, приплывшие откуда-то из-за моря, такие как катары из Лангедока или вальденсы из Лиона. Они не были и не могли быть англичанами.
Университетская доктрина, провозглашенная Уиклифом, вскоре была подхвачена популярными проповедниками и сектантами, которых радовали его нападки на папу и разрушение столпов святости. Это учение обсуждалось на маленьких собраниях, которые называли «ночными школами». Его последователи стали известны как лолларды — слово произошло от нижненемецкого слова lollen или lallen, означающего «петь». Неофициальная группа оксфордских ученых, собравшаяся вокруг Уиклифа, могла преподавать свои уроки очень восприимчивой аудитории, но эту связь между учениками и учителями теперь уже сложно проследить. «Они не представляют собой ничего, — писал один враждебно настроенный современник, — кроме воплощения принципа смирения: склоненная голова, старая одежда, притворный пост; они прикрываются простотой слов, утверждая, что сгорают от любви к Богу и ближнему своему».
Сгорали они от любви или нет, но движение лоллардов, которые использовали аргументы Уиклифа и даже добавили к ним свои, все ширилось. Святыни были просто мертвыми символами. Не было другого мучения, кроме самой земной жизни, поэтому месса по умершим не имела никакой ценности. Хлеб не мог стать святее от того, что над ним бормочет священник. Исповедь могла быть эффективной, только если священник преисполнен благодати, а такого было днем с огнем не сыскать. Молитвы могли помочь усопшим не больше, чем дыхание человека может надуть паруса корабля. Паломничества не служили никакой цели: ни небесной, ни земной. Что представляет собой епископ без богатства? Это Episcopus Nullatenus — «епископ ниоткуда». Святой Фома Кентерберийский
[44] заслуживал ада уже за то, что наполнил церковь материальными ценностями. Папа — это старый кобель, который сидит на водах многих с чашей яда в руках
[45]. Куда больше выгоды можно получить от кружки эля, чем от четырех евангелистов. Некоторые выдвигали и более эксцентричные утверждения. Например, некий лоллард Уильям Уэйкхем считал, что земля находится над небом.
По-видимому, лолларды процветали в городах и около торговых путей между городами. Их вера была верой купцов и ремесленников, а не фермеров или крестьян. Таким образом, они были сильны в Лондоне и Бристоле, в Ковентри и Лестере. Мы говорим о сотнях, а не о тысячах последователей. Как бы то ни было, они существовали и в последующие царствования навлекли на себя королевскую немилость.
