На следующий день после заседания парламента Ричарду сообщили о его свержении. Он ответил, что «надеется: его кузен будет ему хорошим господином». Вскоре он избавился от этих иллюзий. Новый король попросил у лордов совета по поводу низложенного монарха; ему порекомендовали заточить Ричарда в крепости под надзором доверенных людей и не давать ему видеться ни с кем, кроме тюремщиков. Поэтому Ричарда тайно перевезли в замок Лидс. В начале декабря оттуда его переправили в более укрепленную крепость Понтефракт в Йоркшире.
Некоторые из придворных Ричарда и его сторонники через две или три недели после этого подняли восстание, но Генрих расстроил их планы и свел все усилия на нет. Этот мятеж дал понять, что низложенный король все еще опасен. В начале февраля 1400 года король и Королевский совет собрались, чтобы решить судьбу Ричарда. Если его оставить в живых, решили они, его придется как следует охранять; если он умрет, его тело следует показать людям. Смерть снова появилась на пороге. Неделю или две спустя тело Ричарда нашли в тюремной камере. Как он умер, неизвестно. Некоторые говорят, что тюремщики заморили бывшего короля голодом, другие считают, что в тоске он сам отказывался от еды и этим убил себя.
Его тело отвезли на юг в сопровождении кортежа или похоронной процессии, в нескольких удобных местах оно было выставлено на всеобщее обозрение, чтобы англичане могли удостовериться: король Ричард II действительно мертв. Изображение этой сцены можно найти в изукрашенном цветными рисунками наставлении того времени. На иллюстрации мы можем видеть короля, лежащего на носилках в черной одежде, над ним — черный балдахин, голова его не покрыта и покоится на черной подушечке. Две черные лошади и четыре рыцаря в траурных одеждах дополняют эту картину. По прибытии в Лондон тело доставили в собор Святого Павла, где отслужили заупокойную мессу. Затем гроб перевезли в доминиканский монастырь в Кингс-Лэнгли, в 33 километрах от Лондона. Следующий король, Генрих V, приложил усилия, чтобы тело Ричарда II было перезахоронено в Вестминстерском аббатстве; возможно, он сделал это, чтобы искупить вину своего отца, Генриха Болингброка, свергнувшего законного короля.
В царствование Ричарда II, роскошного и опасного монарха, в Англии появились носовые платки.
26
В лесах
Робин Гуд был уроженцем Англии. Он и его «славные парни» жили в лесу, добывая себе средства к существованию с помощью различных дерзких преступлений, таких как грабеж богачей и охота на королевских оленей. Им всегда удавалось обмануть закон, который представлял собой шериф Ноттингема; они скрывались в Шервудском лесу, находящемся под юрисдикцией шерифа.
Эта история произошла в XIII веке и, возможно, вошла в моду в течение первых десятилетий после официально зарегистрированных событий. В 1216 году Робин Гуд, слуга аббата из Киренчестера, был обвинен в убийстве, но, возможно, совпадение имен было всего лишь случайностью. В 1225 году шериф Йоркшира забрал имущество Роберта Гуда, или Года, который бежал из Йорка из-за того, что имел огромные долги перед церковным судом. В том же году того же шерифа попросили содействовать поимке пользующегося дурной славой лица, известного как Роберт из Уитерби; преступник в конце концов был закован в цепи. Были ли Роберт из Уитерби и Робин Гуд одним и тем же лицом? Имена Роберт и Робин более или менее похожи. Шериф Йоркшира ранее был шерифом Ноттингема. Таким образом, факты соединялись и видоизменялись, пока не возникла легенда о разбойнике и свободе.
Имя Робин Гуда впервые упомянуто как собирательное наименование лица, стоящего вне закона, в судебных свитках конца XIII века, где он появляется как Robehod или Robinhood. Сто лет спустя он был настолько известен, что ленивый священник Слот из «Видения о Петре-пахаре» признается, что не знает «Отче наш», но «может прочитать стишки о Робин Гуде». Среди этих песенок и стихов была одна, которую пели еще в начале XV столетия: «Робин Гуд в Шервудском лесу» (Robyn hode in scherewode stod). В тот же период он появляется и в английских хрониках. Один хронист утверждает, что этот преступник был соратником Симона де Монфора в борьбе против правления Генриха III в 1263 году; настоящий разбойник, находившийся вне закона и поддерживавший де Монфора, действительно жил в то время в Шервудском лесу. Но его звали Роджер Годберд. Впрочем, монахом оставлено примечание, датируемое 1460 годом, на полях копии «Универсальной хроники». В заметке говорится о «неком разбойнике по имени Робин Гуд», который совершил бесчисленное количество грабежей в Шервудском лесу. Эндрю Уинтонский несколькими годами ранее писал, что такой разбойник действовал в Инглвуде около Карлайла, а затем — в Барнсдейле.
Очень скоро Робин Гуд начинает появляться повсюду, олицетворяя собой храброго и независимого англичанина, который отвергает деспотическую власть; он возникает в песнях и балладах, в пьесах и пантомимах. В конце концов в этих произведениях к нему присоединяются его самые известные лесные товарищи — Маленький Джон, дева Мэриан и брат Тук, которые все вместе представляли собой воистину прекрасное зрелище. Эти герои стали обязательной частью майских празднеств в XV и XVI веках, породив слухи о том, что, по сути, они, возможно, имеют языческое происхождение. Тем не менее лесные разбойники гораздо более интересны как представители английского народа XIII и XIV веков.
В ранних балладах Робин появляется как отважный йомен — человек, занимающий среднее положение между мелким фермером и джентльменом; его врагами являются шерифы, епископы и архиепископы. Он не желает причинять вред другим йоменам или даже рыцарям и сквайрам; он «бьет и кусает» только представителей светской и духовной аристократии, которых можно отнести к жадным землевладельцам. Робин Гуд воплощает в себе мечту всех угнетенных. Разумеется, он не принадлежал к числу аристократов, переживающих трудные времена, как это пытались представить его более поздние и романтично настроенные жизнеописатели. Он всегда был представителем простого люда, работающего на земле, и поэтому баллады о нем могли исполняться как в местной таверне, так и в рыцарской зале. Грубоватая справедливость или нравственное чувство лежат за драками и грабежами, возникают темы тайны и мести; мотив беззакония и свободы в лесах также был аспектом английской мечты в стране, которая последовательно и тщательно управлялась, причем особенно сурово осуждался королевский «лесной закон».
Английские леса были символами древней жизни, поэтому их в равной степени боялись и защищали. Англосаксонские грамоты указывают на леса, которые все еще существуют. Уэстграф, упомянутый в 703 году как часть местности в Шоттери, в Уорикшире, — это сейчас лес Уэстгроув в приходе Хазелор. Ванелунд — название, которое использовали викинги, когда прибыли в Норфолк, — стал лесом Уэйленд немного южнее Уаттона. В грамоте 682 года описывается «знаменитый лес под названием Кантоквуду», который сейчас известен как лес Кванток в Сомерсете. Есть и много других образцов древних лесов.
Шир-вуд, ставший позднее известным как Шервуд, простирается от Ноттингема до центра Йоркшира. В современных березовых лесах можно обнаружить последние остатки средневекового дубового леса, который покрывал этот район страны; сейчас деревья искривились и высохли. Другой связанный с Робином лес Инглвуд тоже огромен и лежит между Пенритом и Карлайлом. Естественно, он стал убежищем для тех, кто прятался от королевского правосудия, для тех, на ком, как тогда говорилось, надета «волчья голова» и кого поэтому можно убить без суда и следствия. Как бы то ни было, англичане всегда делали героями воров и грабителей; так лесные разбойники стали представителями национальных борцов за свободу и равенство. В легендах предполагается, что Робин Гуд умер в Кирклисе в Йоркшире. Но на самом деле он не умер. Он стал частью английского мифотворчества.
